отползла к краю, – она завсегда на тебе была, тока сил у неё не было, шоб проявиться. Ну ничего! – хлопнула хвостом, спрыгнула и потрусила к двери. – Теперь она и сама невидимой может стать! А то все женихи сразу будут видеть твою натуру, и замуж никогда не выйдешь.

– Ты это про что? – мысль о том, что я всю жизнь прожила со змеёй на голове, сразу стала в приоритете, сведя на нет слёзы.

– Не, Сашка, ты меня поражаешь по самое некуда. Такое впечатление, шо у тебя кудри внутрь мозга проросли, и из-за этого частоколу умным мыслЯм и пробиться наружу никак.

– Ты не увиливай, мешок с блохами!

– А шо «не увиливай»? – у таксы подозрительно забегали глазки. – Виляй, не виляй, а жисть, она дороже. Вот у бабулички своей и спрашивай.

– Так ты и про бабулю знаешь? – думала, что уже ничему сегодня не удивлюсь. Лушка разрушила эту наивную уверенность, и смачно потопталась по ней.

– Конечно! Я ж крови твоей лизнула и в голове всё прояснилось.

– В чьей голове?

– В моей, конечно. Твоя до сих пор в тумане. Или в угаре… Не суть важно. Где мой завтрак? – рявкнула псина, уставившись на дверь.

Терпение у меня лопнула гитарной струной. Я схватила эту рыжую проказницу и затрясла:

– А ну, выкладывай! Иначе я прямо тут сделаю тебя немой, глухой и слепой!

– А-а-а-а-ай! У-у-у-уй! – вопила такса, размахивая длинными ушами. – Всё скажу, любопытная ты моя, – согласилась она и огрызнулась, когда я поставила её на пол: – от слова «любит пытать». Тока ты подальше отойди, а то мине воздуху не хватает. От тебя так фонит, шо качество кислорода заметно ухудшилось.

Ладно, отойду, придушить всегда успею.

– Значится так, – начала эта прохвостка, – всё дело в том, Кларочка, – это самостоятельный оберег. Тебе его твоя бабуля подсунула, вернее, она – дух родовых украшений. Ты их кровью кормила? – спросила и, не дожидаясь утвердительного ответа с моей стороны, сама ответила: – кормила. Вот и прикормила. И вообще! – тут она гордо вскинула голову: – Радоваться должна, шо у тебя такие замечательные мы есть!

– Я радуюсь, – буркнула тихо, переваривая информацию. – Особенно, что я теперь со змеёй в голове всех распугаю вокруг.

– Мда-а-а, – протянула такса и почесала за ухом. – Так ты всех жОнихов распугаешь. А шо? – невинно стрельнула она глазками. – Они сразу увидят твою истинно женскую натуру!

– Лушка!

– А шо такое? – ушки торчком, бровки домиком, – прелесть, а не собачка! – Вон, один кандидат уже чапает по колидору, несёт, шо ты, раззява, пораскидала у него в покоях. Ох, хорошо, шо хоть в кровати!

Я сообразила, – это Рэй несёт шкатулку. Вот как я ему покажусь в таком виде? Не дай господь, инфаркт мужика хватит, что тогда? А у драконов, вообще, инфаркты бывают?

– Кларочка, шнурочек, сделай быстро красиво! – скомандовала Лушка.

В зеркале на стене отразилась растерянная я и змея в стойке.

– Та не так! – замахала лапами такса. – Не себе красиво, а девке!

Миг, – и изображавшая у меня в волосах кобру змейка, обвила запястье, превратившись в тонкий золотой браслет.

– Что так можно было? – ошалела я.

– Конечно! – пожала плечами паршивка.

– И ты молчала? Врала мне всё это время? – внутри опять что-то раздувалось.

– Ну, скажем так, – такса потрусила в сторону Анькиной спальни, – не врала, а сильно экономила правду! И дыши глубжЕе, а то у тебя опять волосы зашеволятся, в таком виде они на змей похожи, хоть и иллюзия, но качественная, даже на ощупь змеённый веер!

Тьфу! Я тут чуть с ума не сошла, думая, что в Медузу Горгону превратилась, а это, оказывается, только иллюзия, которой меня Клара, или бабуля, короче, кто-то из них наградил!!!

Стук в дверь раздался как нельзя во время. Для Лушки.

– Ну, я это, туточки немного притаюсь, не буду тебе мешать налаживать выйти замуж! – блеснула Лушка хитрющими глазками-пуговками, и закрыла хвостом дверь в спальню.

Зараза возрождённая!

Так. Дышим. Глубоко и медленно, как в ролике по йоге, который мама крутит каждый день, когда готовит завтрак. Главная мотивация на сейчас – не стать причиной заикания маркиза. Во-о-о-от.

Стук в дверь ворвался в мои медитативные настрои деликатно. Надо же, умеет, когда ему нужно. Кстати, не забыть расспросить его об училище «Золотой зуб». Ну и названьице.

По-моему, открыла я дверь слишком резко, судя по тому, как отпрянул Рэй.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался, (вот, что значит воспитание!) и протянул шкатулку. – Твоё.

Уточнять, где я её оставила, не стал, слава тебе, господи, а то у дежурившего у дверей охранника глазки стали заинтересованными-заинтересованными.

– Заходи, – пригласила я, посторонившись, чтоб маркиз мог пройти.

Как и ожидалось, он немного завис от обилия розового великолепия.

– Э-э-э-э-э, неожиданно. И тебе здесь нравится?

– Дарёному коню в зубы не смотрят, – съехидничала и на душе стало радостнее. А что? Его замок? Его. Значит, он в курсе сего декора.

– Не угостишь чаем? – это он так удочку закинул на серьёзный разговор? Помнится, мне дали время подумать.

– Я бы с радостью, – развела руками, – да тут ничего нет. Надо на кухню идти, а горничную мама прихватизировала.

Маркиз дёрнул бровью.

– Тогда поговорим без чая.

Поставил шкатулку на столик под зеркалом и по-хозяйски нагло развалился в кресле.

– Что надумала?

– Слушай, – я тоже присела на краешек другого кресла, всё-таки они достаточно глубокие, если садиться конкретно, то завалюсь, – а расскажи мне об училище «Золотой зуб».

– Хм, – драконище немного поморщился, как от лёгкой зубной боли, уж простите за тавтологию. – Это довольно закрытое заведение для тех, кто плохо контролирует свою магию. Условия жёсткие, я бы даже сказал, жестокие. Но оно того стоит. Гораздо страшнее выпускать мага с нестабильным даром в общество. А почему ты об этом спрашиваешь?

– То есть, у Антошки нестабильный дар? – не обращая внимания на вопрос, спросила я о том, что интересовало больше всего.

– При чём тут Антошандр? – изумился Рэйнард. Искренне изумился, надо сказать.

– Да тут мне сорока на хвосте принесла, будто вы