признаки душевной болезни – и спустя три месяца визири низложили Мурада. Назревал политический кризис: «новым османам» требовался падишах, с которым можно было сотрудничать. Таким человеком Мидхату показался Абдул-Хамид II. Еще никогда паша так не ошибался.

Вступая на престол, Абдул-Хамид дал письменное обязательство принять конституцию. В декабре 1876 года пришло время выполнить обещание. За основу был взят проект, разработанный Мидхатом-пашой (на тот момент уже великим визирем). Изучив конституции европейских государств, паша адаптировал их положения к османским реалиям. 23 декабря Абдул-Хамид утвердил основной закон государства, и его текст был торжественно зачитан стамбульцам. Так называемая «конституция Мидхата» предусматривала создание двухпалатного парламента (меджлиса). Все подданные империи официально провозглашались османами и считались равными перед законом. Государственным языком признавался турецкий, государственной религией – ислам.

Впрочем, ограничить власть султана не удалось – даже заседания меджлиса проходили в Долмабахче. Тем не менее, оппозиция использовала парламентскую трибуну для открытой и легальной критики падишаха – в контексте восточной деспотии это был гигантский шаг вперед. Оценивая перспективы меджлиса, Фридрих Энгельс писал в 1877 году: «Если бы только у нас в Германии был такой парламент, как в Константинополе!»

«Новые османы» сделали всё, что смогли, – но смогли они немного. Абдул-Хамид II не собирался мириться с навязанным ему статусом – зимой 1877 года он выслал Мидхата-пашу за границу. Через год падишах распустил парламент и разрешил опальному визирю вернуться в Стамбул. В мае 1881 года Мидхата арестовали, и спустя три года паша в погиб в тюрьме от рук охранников. Конституция фактически перестала действовать еще в феврале 1878 года. Период самодержавного правления Абдул-Хамида II (1876–1909) вошел в турецкую историю под названием «зулюм» (тур. zulüm – насилие, гнет, тирания).

Однако султан не мог предотвратить появление новых оппозиционных сил, и на закате XIX века на арену вышли младотурки, жаждавшие либеральных реформ. Младотурецкая организация возникла в 1889 году как тайное общество курсантов стамбульской военно-медицинской школы Кулели и была ориентирована на военных. Младотурки сформировали партию «Единение и прогресс» (тур. «İttihat ve Terakki»), отсюда еще одно их название – иттихадисты.

Оппозиционеры распространяли в столице листовки, утверждавшие, что Абдул-Хамид II является «узурпатором халифата». В июне 1908 года вспыхнула Македония: офицеры и солдаты, симпатизировавшие иттихадистам, подняли мятеж. Младотурки организовали в Стамбуле революционный комитет. Поняв, что армия – его единственная опора – взбунтовалась, Абдул-Хамид II принялся публично клясться в том, что будет соблюдать законы. 10 июля 1908 года правительство обнародовало следующее сообщение: «Его Величество султан припомнил, что Конституция 1876 года представляет собою одно из славнейших его творений, и приказал вновь ввести ее в действие».

Абдул-Хамиду никто не поверил – и в апреле 1909 года падишаха низложили. Его братья, Мехмед V и Мехмед VI, два последних султана, уже не обладали реальной властью – она окончательно перешла к младотуркам. Некогда прогрессивная политическая организация мутировала: либерализм сменился пантюркизмом и панисламизмом.

23 января 1913 года в Стамбуле произошел государственный переворот, известный как Рейд на Блистательную Порту. Иттихадисты напали на здание правительства – оно располагалось напротив дворца Топкапы, на пересечении улиц Алемдар и Алайкешкю. Там сохранились парадные ворота Баб-и-Али, которые дали название оттоманскому государству. Еще в XVI веке иностранные послы, впечатленные красотой Баб-и-Али, окрестили их Высокой Портой (от фр. porte и итал. porta – дверь, ворота). Позже наименование «Порта» стало синонимом султанского правительства, а затем и самой страны. Баб-и-Али символизировали османскую государственность – на нее и покусились младотурки.

В результате переворота Османскую империю фактически возглавил триумвират, состоявший из Исмаила Энвера-паши, Ахмеда Джемаля-паши и Мехмеда Талаата-паши. Из-за этих людей «Единение и прогресс» сегодня вспоминают с ужасом и презрением. Триумвират втянул Блистательную Порту в ее последнюю войну – Первую мировую, и кровавые деяния пашей приблизили гибель как их самих, так и османского государства.

5 июля 1919 года – после поражения Порты и отставки кабинета Талаата-паши – трибунал в Стамбуле заочно приговорил иттихадистов к повешению – но для исполнения приговора осужденных надо было найти. В октябре 1919 года стартовала операция «Немезис»: армянские националисты выслеживали по всему миру младотурок, ответственных за геноцид, и убивали их. Имя Талаата-паши стояло в списке на ликвидацию под номером 1 – и 15 марта 1921 года, средь бела дня, в центре Берлина юный Согомон Тейлерян, единственный выживший из своей семьи в 1915 года, разрядил обойму в бывшего великого визиря. Громкий судебный процесс завершился оправданием армянского мстителя. Впоследствии этот процесс окажет большое влияние на польского юриста Рафаэля Лемкина. В 1944 году Лемкин предложит термин «геноцид», в 1945–1946 годах – примет участие в работе Нюрнбергского трибунала, к 1948 году – разработает проект Конвенции ООН о предупреждении и наказании преступления геноцида.

Мустафа Кемаль, возглавивший Турцию в 1923 году, столкнулся с колоссальными трудностями. Перед ним лежала страна, измученная войной и потерявшая бóльшую часть территорий. Устаревшее законодательство не подлежало применению. Для возврата к нормальной жизни катастрофически не хватало ресурсов, международных связей и квалифицированных работников.

Турецкий историк Шукри Ханыоглу обращает внимание на то, что в мусульманском мире не только Ататюрк пытался вестернизировать свое государство – но только он обладал преимуществом, которого не было у шаха Резы Пехлеви и короля Амануллы-хана, желавших преобразовать Иран и Афганистан соответственно. В отличие от них, Гази мог возводить здание новой Турции на фундаменте, заложенном реформаторами поздней Османской империи.

Зулюм, борьба с деспотизмом Абдул-Хамида II, «новые османы», младотурки – ничто не прошло напрасно. На рубеже XIX – ХХ веков османские реформаторы сформировали бюрократический аппарат по европейскому образцу, способствовали появлению профсоюзов, кинотеатров, независимых книжных издательств и газет, рекламировавших женские корсеты. Стамбульская суфражистка Халиде Эдип Адывар критиковала низкий социальный статус турчанок. Художник Халиль Паша обучался в Париже – и его картина «Лежащая женщина» не шокировала публику, но заняла достойное место в Музее живописи и скульптуры в Бешикташе. Последний халиф – религиозный глава мусульман – Абдул-Меджид II сочинял музыку и рисовал обнаженных девушек. Изменения, затронувшие османское общество, были налицо – но они коснулись лишь малочисленной столичной элиты, которая все же могла влиять на социум.

Ататюрк продвигал концепцию светского государства, в котором будут жить исключительно турки. Корни немецкого национал-социализма надо искать не только в итальянском фашизме – Адольфа Гитлера невероятно вдохновлял Гази. В 1929 году кемалисты принимали в Стамбуле фашистских скаутов, но Ататюрк избегал близких отношений с Муссолини и Гитлером. Фюрер же называл Мустафу Кемаля «сияющей звездой во тьме послевоенных десятилетий» – тем самым продолжая традицию германо-турецких отношений.

Униженная послевоенная Германия переживала «турецкую лихорадку» (нем. Türkenfieber) – например, в 1935 году в Штутгарте вышло 7-е издание книги немецкого историка Ганса Фрёмбгена «Кемаль Ататюрк: солдат и вождь» («Kamal Atatürk: Soldat und Führer»). На обложку был помещен бюст Гази работы Йозефа Торака – официального скульптора Третьего рейха. Немцам казалось, что в Турции сбылась мечта националистов – ведь к 1930 году там почти не осталось «чужеродных элементов» в виде армян, ассирийцев и понтийских греков. Истребление христиан Малой Азии практиковалось кемалистами до 1923 года. Впоследствии турецкое гражданство законодательно отождествлялось с этничностью, и все граждане республики были объявлены турками.

В целях тюркизации уцелевших греков Гази в 1922 году учредил Турецкую православную церковь с богослужениями на турецком языке. Ее возглавил Павел Карахисаридис, сменивший греческие имя и фамилию на турецкие – Эфтим Эренерол (патриарх Эфтим I). В целом этот проект провалился, но титул предстоятеля до сих пор наследуется членами семьи Эренеролов. Главный храм располагается в Бейоглу – в прямоугольнике, образованном пересечением улиц Акче, Мумхане, Караали Каптан и Ходжа Тахсин.

Пережитки византийского и османского прошлого требовалось уничтожить и предать забвению. Порта провозглашалась «отсталым и закономерно погибшим государством». Масштабная вестернизация охватила абсолютно все сферы общественной и частной жизни: запрет многоженства, развитие промышленности, национализация железных дорог, земельная реформа…

Нововведения сыпались одно за другим. Ататюрк отказывался от исламских традиций и османского наследия. Туркам следовало обзавестись фамилиями, надеть европейский костюм, жить по григорианскому календарю и европейской системе летоисчисления,[450] прекратить называть друг друга пашами, беями и эфенди. Новое право создавалось на основе европейского. Студенты юридического факультета Стамбульского университета шутили: «Турецкий гражданин – это человек, который женится по швейцарскому гражданскому