М. Д. Шаргородский полагал, что при решении данного вопроса необходимо учитывать и некоторые индивидуальные особенности личности, например, пол, возраст, род занятий и т. д. По его мнению, шрам, обезобразивший лицо молоденькой балерины, несравним со шрамом на лице отставного боцмана.[303] Мы не можем согласиться с данной точкой зрения. На наш взгляд, суд должен руководствоваться общепризнанными представлениями о нормальном состоянии человеческого облика и квалифицировать обезображение лица вне зависимости от пола, возраста и профессии. Речь должна идти о наличии либо отсутствии обезображения лица, а не о степени обезображения.

Уголовная ответственность предусмотрена только за обезображение лица. Однако, как справедливо утверждает Ю. Юшков, не менее тяжкие душевные переживания у потерпевшего вызывает неизгладимое обезображение и других частей тела, в особенности шеи.[304] На наш взгляд, данная точка зрения заслуживает внимания.

При определении степени тяжести вреда здоровью используется такой критерий, как длительность расстройства здоровья. К вреду здоровью средней тяжести относятся последствия, повлекшие длительное расстройство здоровья, а к легкому вреду – кратковременное расстройство.

Мы не можем согласиться с точкой зрения М. И. Галюковой, которая считает, что выделять признак кратковременности и длительности расстройства здоровья как самостоятельный критерий нецелесообразно в силу того, что тяжесть вреда здоровью должна определяться характером течения патологического процесса с учетом индивидуальных особенностей организма.[305] Это, на наш взгляд, ведет к увеличению оценочных понятий, что в уголовном праве недопустимо. Индивидуальные особенности организма необходимо учитывать. Но в рамках существующих понятий. В настоящее время под длительным расстройством здоровья следует понимать непосредственно связанную с повреждением временную утрату трудоспособности свыше 21 дня, а под кратковременным расстройством здоровья – расстройство здоровья, непосредственно связанное с повреждением, продолжительностью не свыше 21 дня.

Некоторые авторы для определения степени тяжести вреда здоровью считают достаточным анатомо-патологический критерий. Утрату же трудоспособности предлагают считать не самостоятельным критерием, а лишь квалифицирующим обстоятельством.[306] Другие авторы предлагают вообще отказаться от «потери трудоспособности» как критерия классификации телесных повреждений ввиду трудностей, возникающих при определении процента потери трудоспособности.[307]

На наш взгляд, с этими положениями вряд ли можно согласиться, ведь не всегда анатомо-патологический критерий, который, безусловно, является определяющим, способен полностью отразить степень вреда, причиненного здоровью человека.

Утрата трудоспособности является одним из признаков причиненного здоровью вреда. Когда речь идет об утрате трудоспособности, имеется в виду общая, а не профессиональная трудоспособность. В то же время ч. 1 ст. 111 УК РФ упоминает и об утрате профессиональной трудоспособности, и это нисколько не противоречит конституционному принципу равенства граждан. Одно дело, когда палец сломали пианисту, а другое – неквалифицированному рабочему. Степень причиненных нравственных страданий совершенно различна. И я присоединяюсь к мнению авторов Курса уголовного права, которые утверждают, что для квалификации тяжких телесных повреждений имеет значение степень утраты профессиональной трудоспособности.[308] Но при этом существует определенная проблема при определении полной утраты профессиональной трудоспособности, поскольку данный признак не является ни телесным повреждением, ни заболеванием, ни патологическим состоянием.

Необходимо также выявлять не только вред, причиненный здоровью человека, но и вред нравственный, проявляющийся в психологической травме, возникшей в результате нарушения связей личности с обществом, потери социального статуса.

Большие нравственные страдания причиняет насильственное прерывание беременности. Данный признак тяжкого вреда впервые введен в УК РСФСР 1960 г. Прерывание беременности лишает женщину возможности быть матерью, а иногда влечет утрату способности к деторождению. Как отмечает П. А. Дубовец, данное преступление может представлять и опасность для жизни, так как иногда вызывает сильное кровотечение и создает опасность инифицирования и других осложнений, которые непосредственно угрожают жизни потерпевшей.[309]

В настоящее время в УК отсутствует уголовная ответственность за использование искусственных методов репродукции лицом без медицинского образования или надлежащей квалификации, несмотря на то, что в Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан указывается, что факт незаконного проведения искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона влечет за собой уголовную ответственность.

Следует отметить, что такие действия могут принести непоправимый вред здоровью человека и являются глубоко безнравственными. Не исключаются и случаи принудительного искусственного оплодотворения, но уголовная ответственность за данное деяние пока не установлена.

Принудительное искусственное оплодотворение посягает в первую очередь на достоинство и личную неприкосновенность женщины. И. И. Голубов и Е. В. Григорович отмечают, что рассматривая проблему общественной опасности возможных вредных последствий искусственного оплодотворения, нельзя обойти и вопрос об ответственности за виновное причинение вреда здоровью плода. Для этого, считают они, правосубъектность плода должна быть законодательно закреплена в Конституции РФ и в соответствующем Федеральном законе о репродукции. Ученые предлагают также установить уголовную ответственность за сам факт искусственного оплодотворения, проведенного без соответствующей лицензии или сертификата.[310] На наш взгляд, второе предложение излишне, так как искусственное оплодотворение относится к одному из видов медицинской деятельности, и наличия в УК РФ ст. 235, предусматривающей уголовную ответственность за незаконное занятие частной медицинской практикой, вполне достаточно.

Статья 116 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в ст. 115 УК. Главным отличительным признаком данного преступления является причинение физической боли без причинения видимого вреда здоровью человека. Н. И. Загородников отмечал, что трудности в фиксации объективных признаков побоев вовсе не означают, что данное преступление лишено самостоятельности. Напротив, это характерный признак рассматриваемого преступления.[311] Общественная опасность данного деяния заключается в том, что в результате побоев нарушается право человека на телесную неприкосновенность – необходимое условие функционирования личности как биосоциального существа.

Медицинская наука определяет боль как тягостное субъективное ощущение, которое возникает под влиянием воздействия на организм сверхсильных или разрушительных раздражителей. Появление боли, как правило, сопровождается угнетением настроения, нередко чувством тревоги, страха.[312] Данная физическая боль вызвана не телесными повреждениями, а насильственными действиями, не нарушающими анатомической целостности тканей и функций органов человека. К ним относятся удары, щипки, дергание волос и т. п. К побоям относятся многократные удары, не причиняющие вышеуказанных последствий.

Хотя видимых повреждений побои не наносят, они представляют общественную опасность вследствие того, что причиняемая физическая боль нарушает нормальную деятельность организма, а болевой шок даже способен повлечь смерть. Как отмечает А. Ирасек, боль отягощает и разрушает человеческую жизнь, истощает человека душевно и физически, снижает физические способности и силу человека, изменяет и уничтожает его духовные качества и даже его моральный облик.[313] Зачастую преступный результат наступает не сразу после нанесения побоев, а спустя определенный промежуток времени. В этом также проявляется высокая степень общественной опасности данного деяния.

Кстати, в штате Арканзас (США) муж по закону может бить свою жену не более 1 раза в месяц, а в Лос-Анджелесе