обстоят дела и с причинением тяжкого вреда здоровью человека. В частности, прирост преступлений, предусмотренных ст. 111 УК РФ, в 1999 г. составил 2499 преступлений, в 2000 г. – 2115, в 2001 г. – 5958, в 2002 г. – 2730, в 2004 г. – 265 преступлений и лишь в 2003 г. произошел небольшой спад – 1382 преступления.[263] В абсолютных цифрах это выглядит так: в 2000 г. – 49,8 тыс. таких преступлений, в 2001 г. – 55,7 тыс., в 2002 г. – 58,5 тыс., в 2003 г. – 57,1 тыс., в 2004 г. – 57,4 тыс., в 2005 г. – 57,9 тыс.,[264] в 2006 г. – 51,4 тыс., в 2007 г. – 47,4 тыс.[265]

Российское уголовное законодательство защищает здоровье человека только с момента начала физиологических родов. Учитывая, что и во внутриутробной жизни нормальному развитию плода могут быть причинены вред или травма, которые после его рождения вызовут различные патологические расстройства организма, на наш взгляд, необходимо под защиту уголовного закона поставить и жизнь плода. На это обоснованно указывает Н. В. Иванцова.[266] В Уголовном кодексе Испании, например, в разделе IV предусмотрена ответственность за повреждение плода.[267]

Преступления против здоровья человека относятся к категории материальных составов, т. е. их объективная сторона, наряду с наличием общественной опасности деяния, предполагает наступление определенных вредных последствий. Причем в качестве последствий следует расценивать не только причиненный здоровью вред, но и побои либо иные насильственные действия (например, выкручивание рук, щипание и т. п.). Такого же мнения придерживаются ряд отечественных авторов.[268]

Более того, на наш взгляд, необходимо сделать уголовно наказуемым и психическое насилие. Психическое насилие в форме угрозы причинения вреда – один из наиболее распространенных способов совершения преступлений. При психическом насилии виновное лицо воздействует на социальную сторону функционирования человеческой психики.

Это и угроза убийством, угроза физическим насилием, угроза уничтожением, повреждением либо изъятием чужого имущества, шантаж, использование материальной или иной зависимости потерпевшего, вымогательство коммерческого подкупа и взятки, угроза совершением иного противоправного деяния. Данная проблема обоснованно поднимается Ф. Б. Гребенкиным.[269]

Л. В. Сердюк к психическому насилию относит не только все виды угроз, но и оскорбления, а в ряде случаев клевету и гипноз, если он применяется в преступных целях, электронную стимуляцию мозга, применяемую специально для того, чтобы подчинить человека чужой воле.[270]

Отсутствие уголовно-правовой ответственности за незаконное применение подавляющего волю психологического воздействия приводит к тому, что высказываются предложения о применении гипноза в оперативно-розыскной и следственной деятельности.[271] На наш взгляд, гипноз необходимо рассматривать в качестве отдельного вида психического насилия и криминализировать его путем внесения в УК соответствующих изменений.

К сожалению, УК РФ под насилием подразумевает только физическое воздействие на человека, а способы воздействия психического характера обозначает лишь как угрозу применения насилия. Это соответствует представлениям классической школы уголовного права.

Так, Н. С. Таганцев отмечал, что «к насилию отнесены те посягательства на телесную неприкосновенность, кои не оставляют за собой никаких постоянных видоизменений в организме потерпевшего, причиняют мимолетную боль или даже простое неприятное физическое ощущение».[272]

Н. В. Иванцова относит к насилию все случаи физического воздействия, повлекшего вред здоровью человека.[273]

Полагаем, что назрела необходимость разработки более широкого толкования этого понятия, включив в него и другие формы. Отражение в уголовном законодательстве понятия психического насилия позволит более эффективно защищать права граждан. Так, например, вне сферы уголовного закона остаются так называемый «телефонный терроризм», злостное нарушение тишины и иные действия, являющиеся глубоко безнравственными. В подобных случаях психическая сфера является наиболее уязвимой и наименее защищенной уголовно-правовыми средствами.

Угроза способна не только подавить волю потерпевшего, но и причинить огромную психическую травму в виде стресса, иногда не менее опасную для здоровья человека, чем физическая травма. Стресс, безусловно, является препятствием к нормальной жизнедеятельности, и поэтому угроза в определенной мере сковывает свободу поведения.

Психическая же травма, причиняемая угрозой, практически не учитывается уголовным законом. Угроза является одним из превалирующих способов психического принуждения, определяемого как насильственное воздействие на психику человека. Угрозе в данном случае, бесспорно, присуща реальность как наличествующая возможность наступления вреда.

Л. В. Сердюк справедливо полагает необходимым разделить физическое и психическое насилие, трактуя психическое насилие шире, нежели просто угрозу применения насилия.[274]

На наш взгляд, при установлении степени тяжести психического насилия необходимо исходить не только из фактически причиненного психике вреда, который определить достаточно сложно, а из характера поведения виновного, свидетельствующего о направленности его умысла на причинение определенного вреда, что отчасти нашло свое выражение в таких составах, как оскорбление, угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью и т. д.

Как отмечает Г. Селье, при длительном воздействии психотравмирующей ситуации может наступить стадия полного истощения тканей, что способно привести к необратимым последствиям для организма.[275] Как справедливо отмечает Л. Сердюк, для оценки степени опасности психического насилия, направленного на человека, большое значение имеет не только способ воздействия на психику, но и реакция человека на это воздействие.[276] Правда при этом он к психическому насилию относит оскорбление и клевету, с чем вряд ли можно согласиться. Безусловно, данные деяния способны причинить психическую травму, как и любое другое преступление, но вряд ли их можно расценивать как психическое насилие. В данном случае налицо расширительное толкование понятия «психическое насилие» и отождествление его с понятием «психический вред».

Понятие же психического вреда в уголовном праве базируется, прежде всего, на психологическом содержании и обозначается общим термином «эмоциональный стресс».

Нередко в результате бытовой ссоры некоторые лица прибегают к так называемому «телефонному терроризму» с целью причинения вреда душевному покою другого лица. Такого рода действия в России не являются уголовно наказуемыми, что вряд ли справедливо. Они причиняют значительный психический вред и в отдельных случаях приводят к неврозам, инфарктам и т. д.

Например, уголовным законодательством Франции подобные действия запрещены. В соответствии со ст. 222-16 УК Франции «недоброжелательные телефонные звонки или звуковая агрессия, совершенные неоднократно с целью нарушить покой другого лица наказываются одним годом тюремного заключения и штрафом в размере 100 000 франков».[277]

В полной мере не изучены возможности и способности человека по оказанию воздействия на психику и сознание человека паранормальными способами. Установить же причинную связь между вредом здоровью либо смертью и подобным воздействием практически невозможно. Поэтому по отношению к так называемым «чародеям», «колдунам» и «знахарям» уголовная ответственность не установлена. Между тем психика каждого человека индивидуальна, и возможность причинения вреда здоровью человека таким образом не исключена. Так, К. Реоли отмечал, что многие известные в истории случаи смерти, вызванной «колдовством», затрагивают людей, особенно восприимчивых к внушению.[278]

Проблеме уголовной ответственности за причинение вреда здоровью человека всегда уделялось большое внимание в юридической литературе. Однако до сих пор отсутствует единое определение понятия «вред здоровью». Трудности связаны и с тем, что данным понятием