На этот раз общее командование обороной Посольского квартала принял на себя английский посланник Клод Макдональд. Его усилиями из защитников всех дипломатических миссий был сформирован единый международный отряд. Благодаря слаженным действиям этого отряда оборона Посольского квартала приобрела организованный характер.

Огнём винтовок и штыками отряд очистил от боксёров почти все посольские здания. В руках бунтовщиков остались только итальянское и австрийское посольства.

Чтобы исключить внезапное нападение, пришлось разобрать все дома китайской обслуги. Теперь каменные здания посольств окружали не лавочки, ресторанчики и массажные салоны, а голая, хорошо простреливаемая и контролируемая территория. Из разобранных лачуг на всех опасных направлениях устроили высокие баррикады, а мобильные боевые отряды совершали регулярные вылазки. Ихэтуани стали нести потери.

Не остался в стороне и сводный российско-американский отряд Андрея. Получив опыт совместных боевых действий в рейде к храму Наньта, американские и русские моряки сдружились и единодушно признали Андрея командиром сводного диверсионного отряда. И теперь этот отряд каждую ночь доставлял бунтовщикам «головную боль».

Китайцы, оставшиеся в живых после встречи с диверсантами, считали Андрея злым демоном, панически боялись его и распространяли о нём небылицы. Эти слухи усугублялись тем, что с первого дня боёв он ввёл правило: своих раненых и убитых противнику не оставлять. А суеверные ихэтуани, не находя на поле боя тел погибших лопатинцев, думали, что они бессмертны.

Шли день за днем. Защитники квартала научились отбивать атаки фанатиков, а те перестали безрассудно кидаться на хорошо укреплённые здания дипломатических миссий.

Осада приняла затяжной характер. И Андрей всё чаще стал задумываться над идеей освобождения Русско-Китайского банка, который располагался в одном здании с русским посольством. Собственно, огромные стеклянные окна банка, парадной стороной выходящие за пределы Посольского квартала, и стали причиной успешного захвата здания ихэтуанями.

Русскую миссию и банк разделяла метровая кирпичная стена, и это подтолкнуло Андрея к мысли, что здания могут иметь общие инженерные коммуникации.

Он просидел в архиве посольства целый день и «раскопал» старый строительный план здания. В нём он обнаружил, что банк и русская миссия имеют общую канализационную галерею. Несколько лет назад, когда здание делили на две юридически не связанные структуры, галерею заложили кирпичом.

После этого подвал русской миссии несколько раз перестраивался и менял планировку, поэтому обнаружить старую галерею оказалось непросто. Но Андрей теперь знал, чтó искать. Его бойцы прощупали и простучали каждый сантиметр подвала и всё-таки обнаружили искомую перегородку. Она оказалась двойной, а старая канализация оказалась не завалена и не переложена, как он предполагал, а просто закрыта сверху. Лопатинцы разобрали сначала первую перегородку толщиной в полкирпича, а затем вторую. Вход в подвальное помещение банка был открыт, осталось выбрать удобный момент.

– В полночь! Когда ихэтуани на соседней площади начнут свою вакханалию, – решил Андрей.

Чтобы добавить атаке элемент мистики, он переодел весь отряд в китайские черные куртки. А лица, чтобы они не бликовали в лунном свете, приказал измазать сажей.

Наступила полночь, и на площади загремели барабаны. Охранявшие здание банка ихэтуани собрались у окон и завистливо поглядывали на скачущих у ритуальных костров товарищей. Один из них случайно обернулся и увидел, как из подвала лезут чёрные тени, у которых вместо лиц блестят лишь белки глаз.

– Злые духи! – заорал он.

Одурманенные собственными мистическими бреднями ихэтуани впали в состояние ступора.

– Вперёд! – скомандовал Андрей и с ходу впечатал рукоять ножа в лоб ближайшего ихэтуаня. Китаец закатил глаза и стал заваливаться назад. Андрей удержал оседающее тело и прикрылся им от возможного нападения. – Кто следующий?

Но всё уже закончилось. Стремительный натиск прошёл без единого выстрела. Два десятка неподвижных тел остались на полу банка, а моряки уже разбежались по зданию, проверяя все, даже самые отдалённые его уголки.

Заматерели, с удовлетворением подумал о моряках Андрей, а поначалу без мата за нож стеснялись взяться.

– Чисто! Здание наше, – доложил американский капрал.

– Всё, Макс, бери своих и на крышу. Страхуй нас сверху, пока мы баррикадируем окна и двери.

– Сделаем!

А на площади бесновалась впавшая в религиозный экстаз толпа. Начались ритуальные жертвоприношения.

Андрей торопился. Окна и двери заложили мешками с землёй. Их укладывали в несколько рядов внахлёст. На вопрос «зачем так сложно?» Андрей пояснил: а ты попробуй вытащить хоть один мешок или разворошить кладку. Не получается? А теперь прикинь, если то же самое ты попытаешься сделать под дулом винтовки? После такого ответа дурацких вопросов больше не возникало.

Часть мешков подняли на крышу и выложили из них бруствер, за которым разместили стрелков. С этой позиции подходы к Посольскому кварталу простреливались на четыреста метров в обе стороны. К утру из здания Русско-Китайского банка и русского посольства получился мощный оборонительный узел. Ночной «стахановский» труд[46] отнял все силы. Дождавшись утра, Андрей передал импровизированную крепость защитникам русского посольства и увёл своих отдыхать. Новые хозяева быстро освоились и назвали получившийся оборонительный узел «фортом». Его высота от земли составляла девять метров, а площадь общей с банком крыши позволяла разместить на ней две роты стрелков. Это сооружение не только простреливало всю территорию между английской и русской миссиями, но и стало «костью в горле» для ихэтуаней. Они несколько раз пытались отбить здание банка, но, положив под его стенами полторы сотни соратников, от атаки в лоб отказались.

Инициатива окончательно перешла в руки защитников квартала.

Дневные нападения на Посольский квартал прекратились полностью, и лишь под покровом ночи ихэтуани ещё решались на вылазки.

Но тут опять отличились лопатинцы. Пользуясь темнотой, они бесшумно спускались со стен форта, уходили в тыл противника и безжалостно вырезали бунтовщиков десятками. Первыми жертвами стали жрецы на «Площади жертвоприношений».

Когда ихэтуани, обозлённые очередной неудачной атакой на «белых дьяволов», вернулись на площадь, их ждало ужасное зрелище. На копьях, расставленных вокруг жертвенного костра, вместо голов жертв красовались головы их жрецов. Среди боксёров пронёсся стон ужаса.

– Макс, не нужно было головы жрецам рубить, – осуждающе сказал Андрей.