себе злой дух и привела его в дом, – спокойно продолжила она, хотя на душе у нее было ох как неспокойно. – Тебе надо уехать. Ты не можешь здесь оставаться. Я не желаю иметь дела со злом.

Глаза Мэдлин широко раскрылись, в них блеснули слезы.

– Ты выгоняешь меня?

– Да… Нет! – Фрэнсин попыталась собраться с мыслями. – Прости, Мэдди, – тихо проговорила она, использовав уменьшительное имя сестры, которое не произносила уже много лет. – Это и твой дом. Мне не следовало так говорить.

Мэдлин была ошеломлена.

– По-моему, прежде я никогда не слышала, чтобы ты извинялась.

– Это потому, что прежде ты не заслуживала извинений, – резко ответила Фрэнсин.

– Разве твои дурацкие травы не должны отпугивать зло? – огрызнулась Мэдлин, хотя по щеке ее катилась слеза.

– Травы не могут не пустить в дом дух, если его пригласили туда. – Фрэнсин потерла лицо, чувствуя крайнее изнеможение. Мэдлин ошибалась: травы действительно отпугивали зло, но если злой дух приглашен в дом, то никакая защита не помешает ему войти.

Она резко встала.

– Ты должна избавиться от этого духа, которого привела сюда.

– И каким же образом мне надлежит это сделать?

– Спроси своего мужа. Ты же говорила, что он проводил сеансы и все такое.

– Себастьяна? Но он же мой бывший муж. – Мэдлин скорчила гримасу, затем пожала плечами. – И вообще, я только подыгрывала всему этому, чтобы ублажить его. К тому же я не видела Себастьяна уже четыре года. А ведь, надо полагать, этот твой дух не стал бы ждать целых четыре года, чтобы дать о себе знать, разве не так?

Это заставило Фрэнсин призадуматься. С какой стати духу ждать так долго?

– Думаю, тебе надо кое к кому обратиться, – сказала Мэдлин, и в наступившей тишине ее голос прозвучал тихо и спокойно.

– Что?

– Одно время я была замужем за психиатром, – начала Мэдлин.

Фрэнсин закатила глаза.

– Ах, вот оно что…

– И, думаю, он бы сказал, что во время бури у тебя случился психотический эпизод.

– Неужели ты ничего не почувствовала? – прошептала Фрэнсин. – Не почувствовала угрозу? Этот злой дух находился прямо здесь, в нашем доме; он воспользовался бурей, чтобы попасть внутрь.

– Это была просто буря, Фрэнсин! Просто буря, и больше ничего. И никаких призраков, ни угрожающих, ни каких-то еще. Просто ужасная буря.

– Почему ты такая упрямая? – воскликнула Фрэнсин с излишней горячностью, призванной стать противовесом червячку сомнения, шевельнувшемуся в ее душе.

Мэдлин не сводила с сестры испуганных глаз.

– Потому что все это не имеет смысла. Я не верю в существование привидений. И никогда не верила. – Она перешла на шепот. – И еще потому, что я бы не вынесла, если б оказалось, что ты права.

Фрэнсин с силой потерла лицо. Это был тяжелый день; она плакала, впервые со времен детства, она до смерти перепугалась, и ее сердце переполняла запоздалая скорбь по Монтгомери и Бри.

Фрэнсин отвела глаза от обеспокоенного лица сестры.

– Бри была здесь. Она защищала нас.

Мэдлин досадливо закатила глаза.

– Зачем ей это делать – ну, чисто теоретически?

– Я не знаю и даже не могу ее спросить, потому что она отказывается приближаться ко мне.

Мэдлин плюхнулась на кровать рядом с Фрэнсин.

– Сегодня я буду спать с тобой, – сказала она, чуть заметно вздрогнув. – После всех этих разговоров о привидениях я ни за что не вернусь в мою комнату. Ни за что.

Фрэнсин кивнула.

Она одолжила сестре одну из своих старомодных ночных рубашек, на которую та посмотрела с презрением, затем воспользовалась зубной щеткой Фрэнсин и легла на ее узкую кровать.

Они уместились на ней с трудом, но никто из них не жаловался, поскольку каждую успокаивала близость другой.

Мэдлин долго ворочалась, потом угомонилась. Фрэнсин подумала, что сестра заснула, когда она вдруг прошептала:

– И вот еще что любопытно: почему ты не воспользовалась асафетидой[11]? Даже я знаю, что она, как считается, способна полностью уничтожить дух… Зловоние асафетиды изничтожит черные души.

– Горящая асафетида разрушает все сущности, как злые, так и добрые. Она бы уничтожила и Бри.

Минуту Мэдлин лежала молча, и Фрэнсин казалось, будто она почти что слышит, как ворочаются мысли в ее голове.

– А как насчет асфодели… Асфодель откроет путь на тот свет.

– Она бы отправила в загробный мир также и Бри.

Мэдлин вздохнула.

– Ты только и думаешь, что об этой своей Бри, да?

– Да, – медленно ответила Фрэнсин. – И, наверное, так было всегда, даже когда она была жива.

– Иногда я ее ненавижу.

Фрэнсин повернулась на бок, так что они оказались нос к носу.

– Почему? – недоуменно прошептала она. – Ведь Бри никогда не делала тебе ничего плохого.

Мэдлин долго молчала, потом также шепотом ответила:

– Потому что я хотела, чтобы ты была моей сестрой. Только моей. Но ты вечно была с Бри… Нелегко чувствовать, что для сестры ты менее важна, чем воображаемая подруга. Когда мы были маленькими, ты все время пропадала в лесу с Бри, занимаясь тем, чем занимались только вы с ней, и мне всегда хотелось присоединиться к вам, но ты не позволяла мне это сделать. Я… я хотела, чтобы Бри была и моей воображаемой подругой, чтобы ты проводила время также и со мной.

Фрэнсин ответила не сразу.

– Я не знала, что у тебя были такие чувства.

Подушка сдвинулась – это Мэдлин пожала плечами.

– А если б знала, это что-то изменило бы?

Последовала еще одна пауза, затем Фрэнсин ответила:

– Наверное, нет.

Она лежала неподвижно, искоса глядя на едва различимые в темноте черты сестры и ожидая, чтобы та сказала что-нибудь еще. Но Мэдлин молчала, и через несколько минут послышался ее тихий храп.

Перевернувшись на спину, Фрэнсин стала слушать дождь, надеясь, что его стук поможет ей заснуть. Она начала проигрывать в сознании то, что произошло в маленькой гостиной, и с каждым разом ее все больше одолевали сомнения. Возможно, там и впрямь не происходило ничего сверхъестественного, и все это было просто игрой ее воображения. Кроме Бри. Фрэнсин была уверена – Бри точно находилась в гостиной и была испугана.

Время шло, и мало-помалу буря стихла; снаружи воцарилась тишина. В темноте слышались ночные звуки, которые издавал старый дом, – приглушенные скрипы, робкое царапанье и непрестанное тихое бормотание, исходящее изнутри стен. Дом нависал над Фрэнсин, и атмосфера в нем была тяжелой и гнетущей.

* * *

Фрэнсин делала вид, будто спит, пока не почувствовала, что Мэдлин встала с кровати и вышла из комнаты. Одевшись, она торопливо спустилась на первый этаж и, нахмурившись, остановилась в вестибюле. На темный