Шрифт:
Закладка:
И даже чарующей красоте леди Кармайкл-Карлтроп, не говоря уже о внушительном состоянии, будет не под силу совратить Брука за один вечер.
Нет, невозможно.
«Ничто здесь не сравнится с яблонями у Орчард-хауса».
Леди Хэт издали перехватила его взгляд, приподнимая бокал с шампанским.
Лори взял бокал с проносимого мимо подноса и ответил тем же.
Она рассмеялась и затерялась в толпе.
Он залпом опрокинул бокал.
– Черт с ним, с Гарвардом.
Подумав об этом, Лори направился прочь из зала.
Добравшись до главного входа, возле которого ранее приказал извозчику ожидать его «на всякий случай», Лори вышел в жаркую летнюю ночь. Экипаж, припаркованный неподалеку, был готов умчать его к Стейнвей-холлу.
Лори забрался внутрь, веля кучеру ехать как можно быстрее. Они неслись по Бродвею, огибая ямы на мостовой и бранящихся на них прохожих, пока, наконец, не оказались перед входом в Стейнвей-холл. Лори позволили войти не сразу, но когда он предъявил квитанцию за билеты, указанная сумма на которой была настолько внушительной, что швейцару не оставалось ничего, кроме как впустить его. И он по темному коридору скользнул в зал.
Сцена пока пустовала, но свет уже был зажжен. Гул в зрительном зале сделался таким взволнованным, и Лори понял, что считанные секунды оставались до появления на сцене гвоздя программы – самого Диккенса.
Среди множества голов Лори искал глазами одну, со слегка растрепанными кудряшками.
Вот она.
Он разглядел ее с расстояния в несколько рядов. Сам не ведая, как так получалось, Лори мог распознать ее где угодно. В поле с дороги, на улице в толпе за целый квартал. По особому движению руки, наклону головы. По очертаниям силуэта, выученным им наизусть. По цветовым оттенкам, которые он помнил, как ничто другое.
По стремительной походке. Живости темперамента. Настроению.
Он наблюдал за ней из прохода. Она увлеченно разговаривала с немолодым на вид мужчиной, своим соседом справа.
Лори улыбнулся.
Никаких павлиньих перьев, лишь тонкая бархатная лента в ее непослушных волосах.
Место слева от нее – то, которое предназначалось для Лори, – оставалось незанятым, будто она ждала его.
Все остальные были давно заполнены, но она оставила одно свободным.
На всякий случай.
«Как и ты поступил бы на ее месте».
Лори не мог сказать, когда именно это случилось и почему. Вряд ли можно было выделить какой-то определенный момент или событие. Правда раскрывалась ему постепенно, сезон за сезоном, и наконец прорвалась наружу, расцвела вслед за яблонями, растущими меж их домов. Лори рос, обучаясь тому, как надобно любить ее. Единственный предмет, в котором он преуспел, потому что Джо лично преподавала ему основы, сама о том не подозревая.
Сама создала его.
И сейчас, она была той, кто делала его счастливым, цельным, той, кто составляла самый смысл его существования.
Все, чего ему хотелось – это быть рядом с ней.
«И пропади он пропадом, этот Гарвард».
Лори глубоко вздохнул, нащупывая в кармане маленькую бархатную коробочку.
С кольцом его матери внутри.
Он носил ее с собой всю неделю: на природу в жару, на набережную в дождь.
Именно поэтому они приехали в Нью-Йорк. Поэтому пришли посмотреть на Диккенса. Ему хотелось, чтобы все сложилось идеально, но в самый последний момент дедушка расстроил его планы.
Дедушка, Гарвард, леди Хэрриет…
И…
«С кем это она разговаривает?»
Джо не сразу заприметила Лори: настолько сильно она была вовлечена в разговор со своим немолодым собеседником. Тот был не очень опрятно одет, с потертыми манжетами и видавшей виды шляпой, лежащей на коленях, и по-видимому рассказывал что-то о своей работе во время войны. Лори расслышал слова «поле боя» и «фотография».
Джо не удавалось сдерживать охватившее ее волнение.
– Значит вы были там? В Геттисберге?
– Да, но слишком далеко, чтобы наблюдать за битвой. Я слышал пушечные выстрелы и видел дым.
– Но вы же потом побывали на поле боя? Вместе с Мэтью Брэди, знаменитым фотографом?
– Да, это так… Нелегкая была работенка, если не сказать больше.
– Могу себе представить.
Подойдя ближе, Лори увидел неподдельный интерес в сверкающих глазах девушки, чье внимание было направлено исключительно на фотографа. По улыбке на лице незнакомца, работой которого так восторгалась Джо, было понятно, что ему тоже приятна их беседа.
Внимание Джо оказывало опьяняющий эффект на того, кто являлся его объектом – Лори уже довелось испытать это на себе.
И не терпелось повторить снова.
Он приблизился к ним еще на несколько шагов.
– Что привело вас на выступление Диккенса? – спросила Джо.
– Я буду фотографировать его по окончании, – с гордостью ответил мужчина. – Уже обо всем договорился.
– Христофор Колумб! – воскликнула Джо. – Вы же встретитесь с ним лично!
– Верно, – кивнул он. – В самом деле волнительная встреча, полностью с вами согласен. Только это секретная информация, выражаясь профессиональным языком.
Лори догадывался, что сейчас последует.
– Не думаю, что… – начала она, но остановилась.
В следующую секунду она попытается напроситься на приглашение пройти за кулисы вместе с этим пожилым фотографом, дабы увидеть Диккенса при личной встрече. Или, хуже того, фотограф сам это предложит. Диккенс Диккенсом, но Лори не собирался уступать свое место какому-то старику-фотографу с потрепанными манжетами.
Он вытащил руку из кармана.
Коробочка пусть пока полежит.
Сейчас не время.
Лори шагнул вперед и, оказавшись в поле зрения Джо, поинтересовался:
– Вы случайно не американская писательница Джозефина Марч? – Он сделал размашистый поклон. – Скажите, место рядом с вами никем не занято?
Со всех сторон к ним стали оборачиваться головы. За поворотом голов последовало перешептывание.
– Прощу прощения? – возмущенно начал сосед Джо.
Джо на мгновение растерялась, а затем ее лицо осветилось счастьем.
– Ой, Тедди! Ты пришел!
– Ты знаешь, что я никогда не променял бы тебя на светский бал, Джо.
Он занял свое кресло и взял девушку за руку. Фотограф, увидев это, поприветствовал его едва заметным кивком и бросил на Джо извиняющийся взгляд. Лори полностью его проигнорировал.
Джо этого не заметила, потому что зрители стали замолкать: Диккенс только что вышел на сцену.
– Ты как раз вовремя, – сказала она.
Высокий и элегантный, Диккенс прошествовал к середине сцены, где его ожидала раскрытая книга.
На мгновение Лори показалось, что писатель видел, как он проскользнул на свое место рядом со сценой, как взял за руку молодую леди с восторженным лицом, одетую в «писательское» платье.
И что даже Диккенс, без всякого сомнения, понимал то, чего не понимала или отказывалась понимать Джо: что они были созданы друг для друга.
В этот момент литературный
