нужно и он остался вдвоем с малышкой. Улла договорилась сразу после уроков встретиться в поселке с Сусанной и вместе отправиться в город за покупками. В саду, где он играл с девочкой, было свежо после дождя. Когда, по его расчетам, Улла уже скоро должна была вернуться, она вдруг позвонила и сказала, что они пообедают в городе, а потом сходят в кино. Если он не против.

— Конечно, нет, — ответил он и пошел на кухню. Убрал со сковороды одну отбивную, поставил в шкафчик полбутылки белого вина и в этот момент понял, что радовался, предвкушая, как удивилась бы Улла, вернувшись домой и увидев на столе приготовленный им ужин.

Но в остальном день складывался удачно. Он наслаждался игрой с малышкой и забывал о своей обиде на Макса, когда девочка «пекла» ему куличи из мокрого песка, показывала картинки в своих книжках и обнимала его за шею пухлыми ручками. Он гнал от себя злость и, в общем-то, удивился, обнаружив следующим утром по дороге на работу, что раздражение вернулось. И уже не отпускало его, во всяком случае, он решил сказать Максу, что тот не должен был так поступать, да и вообще все, что о нем думает. Он хотел поговорить с ним еще до начала занятий, пока Макс в кабинете просматривает утреннюю почту.

Ребята сидели у стены и курили в перерыве между завтраком и началом уроков. Он кивнул им и, почувствовав, что Клэс прищуренным взглядом смотрит ему вслед, заставил себя медленно, не вынимая руки из кармана, пройти через двор. Янус обычно нервно семенил, задрав одно плечо выше другого. Бондо совершенно точно копировал его походку. И даже умел говорить, как Янус, таким же хнычущим голоском.

Он удержался от соблазна оглянуться, поднялся по лестнице и прошел по коридору мимо Йохана и Лизы, которые разговаривали в дверях столовой. Не заметили они его, что ли? Неужели так увлеклись разговором, что не обратили на него внимания? Он громко поздоровался, и они, кивнув в ответ, продолжали беседу. Он миновал комнату отдыха и остановился перед дверью в кабинет. У Макса кто-то был. Ага, Бьёрн и Сусанна.

— Он обидится, — послышался из-за закрытой двери голос Сусанны. — Знаешь что, Макс...

Затем голос Бьёрна:

— А по-моему, все правильно, и так как сейчас...

И вновь голос Сусанны, возмущенный, почти гневный:

— Я считаю, что так нельзя.

Он немного отступил от двери, повернулся и прошел несколько шагов по коридору. Почему же он не вошел? Ведь раньше он спокойно входил в кабинет в любое время, и разве помешали бы ему Бьёрн и Сусанна? Конечно, он не собирался вламываться туда и набрасываться на Макса в их присутствии, но они бы наверняка сообразили, что ему нужно поговорить с Максом, раз уж он пришел на полчаса раньше.

Он снова подошел к двери. Черт побери, ну неужели трудно повернуть ручку, войти, присесть на краешек письменного стола, выдать пару остроумных реплик, а когда те поймут, что им следует уйти, сесть на стул напротив Макса и начать: «Слушай, по правде говоря...»

— По правде говоря, — послышался из кабинета голос Макса, — дело зашло довольно далеко.

Тут голоса за дверью слились в какой-то неразборчивый гул.

О ком это они там? Что обсуждают?

Он повернулся, прошел несколько шагов назад и подумал, что со стороны его маневры явно напоминают нелепый танец на месте. Наконец дверь распахнулась, и он поспешил войти, сделав вид, будто очутился здесь только что.

— Легок на помине, — сказал Макс. — Я как раз собирался с тобой поговорить. Телепатия?

Сусанна улыбнулась, как ему показалось, виновато и примирительно.

— Привет! — сказал он. — Как вчера провели время, хорошо?

— По-моему, ничего. А что, Улла была недовольна?

— Да нет, вроде бы ничего. — Ему вдруг захотелось задержать Сусанну. — Немножко поистратились?

Во взгляде ее мелькнуло удивление.

— Ты так думаешь? Впрочем, может быть.

Словно он пожаловался, что Улла потратила какие-то деньги. Что это вдруг все перестали его понимать?

— Может, хватит о финансах?

— Да, да, — сказала Сусанна, — мы уходим.

Она пропустила Бьёрна вперед и, задержавшись на секунду, неожиданно быстрым движением погладила его по щеке, что, видимо, нужно было понимать так: не доводи дело до ссоры, не вынуждай его говорить чересчур резко.

Макс прикрыл дверь, уселся и показал на стул по другую сторону письменного стола.

— Да, я как раз собирался поговорить с тобой, — начал он. — Знаешь, если Магомет не идет... или... гора не идет... или как там... никак не запомню эту дурацкую фразу.

— Я тоже хотел поговорить с тобой.

— В самом деле? Тем лучше. Тогда шутки в сторону.

Макс улыбнулся, взял со стола нож для разрезания бумаги, подержал его секунду в руке и снова отложил.

— Откровенно говоря, совсем у тебя сейчас не ладится. Ты сам-то как считаешь?

— Да, — согласился он, — в общем, так и есть.

— Что ж, значит, в этом у нас с тобой разногласий нет. Ну, и чем ты все это объясняешь?

— Может быть, тем... — начал он возбужденно, а не так, как Макс, спокойно и уверенно. Макс всегда так уверен. Уверен в себе. Самоуверен. — Может быть, тем, что, по-моему, вы все сейчас как-то отвернулись от меня.

Сейчас. Именно в данный момент. Словно было важно подчеркнуть, что речь идет о чем-то временном, преходящем.

— Гм...

Макс кивнул.

— А тебе не кажется, что ты сам изменился, что с тобой... как бы это лучше сказать... стало трудно находить общий язык?

— А если мне надоело быть сговорчивым? Чертовски надоело играть свою роль?

Макс снова взял нож и стал вертеть его в руках, рассматривая поочередно то с одной, то с другой стороны.

— Такое с каждым может случиться, но, если честно, роль у тебя хорошая.

— Ты так считаешь? Роль доброго дурачка?

— Да нет, не дурачка, Аннерс. Доброго человека. Разве это так плохо?

— Я склоняюсь к выводу, что плохо.

— Значит, теперь ты хочешь роль получше?

—