Это мало чем поможет, но при мысли о том, что Макаров здесь тоже пленник, меня сначала охватывает облегчение. Было бы очень обидно, окажись Сашка предателем. Следом приходит чувство вины, ведь это я втянул его в свои разборки и не факт, что он выйдет отсюда живым. Ну а Вита…

О Вите лучше не думать.

– А она ничего такая, красивая, – лыбится из другого угла брат Салмана, Салим. – Может ну его, этого Макарова? Жена-то ему по любому дороже друга, заодно и развлечемся.

Черт, держать лицо труднее, чем мне казалось. В последний раз так сорвался, когда набросился на нее в спальне, но с тех пор, кажется, словно прошли года. Тело болит от бесконечных пыток, поэтому мне сложнее держать эмоции в узде. Нервы расшатаны до предела, а Вита всегда была для меня спусковым крючком.

– Заткнись, идиот! Ты меня учить будешь? Даже Джалал подтвердил, что он любит только одну женщину – эту рыжую ведьму. Иначе не полез бы сюда. Честно говоря, твоя тупость поражает, Булат. Баба – это баба. Всегда найдется замена. Но твоя глупость нам только на руку. Или ты думал, что, если женишься на этой пешке, мы оставим в покое твою любимую жену? Джалал снова нашел ее, знаешь? Звонил полчаса назад, он уже по полной оторвался на ней за побег. К сожалению, сделка есть сделка и ее в наши руки он не отдаст, вот и посмотрим, насколько тебе дороги твои друг и любовница. А если и это тебя не проймет, то придется взяться за твоего сына. Буду морить его голодом, пока не сдохнет, как тебе такой вариант?

– Даже если ты запытаешь и убьешь всех, кого я знаю, это не поможет, – устало повторяю в сотый раз. – Я передал бизнес Усману. Назад дороги нет.

– Ты врешь! – яростно кричит Салман. – Я ни за что не поверю, что Тагиров мог отдать все, что имеет, в чужие руки! Ты не выйдешь отсюда живым, Булат, но все равно скажешь мне то, что я хочу знать.

Боже, какой идиот. Меня пробирает смех от его тупости, из-за чего следом прилетает яростный хук слева. Удар у Салмана что надо, но эта боль ничего, по сравнению с моими горящими из-за ожогов ступнями и агонии в сломанных ребрах. Не подозревал, что у меня столько выдержки, но я, оказывается, серьезно недооценивал себя. Все-таки, уроки папы закалили, чего он всегда и хотел добиться от своего «изнеженного европейского денди».

Я начинаю задыхаться, потому что в моей груди что-то явно сдвинулось. С паникой, охватывающей из-за нехватки воздуха, я понимаю, что ребро прокололо легкое. Ахметовы тоже это понимают, потому что начинают материться и зовут доктора.

Чертов докторишка поддерживал меня в «приемлемом» состоянии все эти бесконечные дни, чтобы не подох раньше времени. И если еще вчера я мечтал о смерти, то теперь, зная, что Вита и малыш у них…

Она снится мне каждый раз, когда я закрываю глаза, измученный бесконечной болью. Не такая, как сейчас, а та, прежняя Вита. Застенчивая и мягкая, с сияющими от эмоций глазами. Любящая. И если сейчас ей еще можно помочь, можно вернуть свет в ее глаза, то после того, что сделают с ней эти ублюдки…

Лучше бы ей умереть.

– Дай позвонить Усману, – требую я, когда прихожу в себя.

Салман бледнеет, видимо, наконец, поняв, что я не лгал. Никто не смеет беспокоить Усмана, если это не вопрос жизни и смерти. Никто из сошек вроде меня и Ахметовых. Потому что если мой отец был королем в России, то Усман владеет половиной мира, если не больше. И мы не более, чем мелкие рыбешки в его океане.

– Ты не сможешь меня провести! – злясь из-за своего страха, почти визжит Салман. – У тебя не может быть контакта Усмана, так что даже не пытайся…

– Брат, успокойся, – одергивает его Салим. – Ты же слышал доктора, он сдохнет, если продолжишь его бить.

– Дай позвонить, – повторяю я, чувствуя, что сознание снова плывет.

– Диктуй номер, – рявкает Салим, пока его брат яростно колошматит стену.

Знает, знает Салман Ахметов, что если я и правда отдал все Усману, то он остался в пролете.

– Откуда у вас этот номер? – раздается женский голос в трубке.

Салим включил громкую связь, так что даже Салман перестал буянить и замер, прислушиваясь.

– Это Булат Тагиров. У меня дело к Усману.

Женщина не отвечает, но и трубку не кладет. Проходит долгая минута, в течение которой я зорко наблюдаю за Ахметовыми, явно недовольными и сомневающимися, уже готовыми завершить вызов.

– Вы есть в списке, – наконец, подает голос женщина. – Но это не ваш номер. Если ваша сделка с господином все еще в силе, то назовите дату. Он выполнит свою часть.

– Какого черта… – начинает возмущаться Салман.

– Шестое сентября, – игнорируя его, быстро выпаливаю я.

– Этот запрос уже в процессе, с сегодняшнего утра. Господин перезвонит в ближайшее время.

Она завершает звонок, а братья Ахметовы смотрят на меня с одинаковой яростью на лицах.

– Ты труп, Булат! – рычит на меня Салман, но его снова перехватывает Салим.

– Нет, брат! Он просто морочит нам голову. Арес, приведи сюда пленников! Обоих. Пора разговорить этого брехуна.

* * *

Эти люди издеваются надо мной. Кто бы они не были. Заставляют сходить с ума от неизвестности, потому что человек в динамике лишь поздоровался со мной, позволив услышать плач Асада, и зловеще рассмеявшись, как злодей из второсортного боевика, отключился. На мои крики и просьбы никто не отозвался. Мне осталось только тупо сидеть и ждать, когда за мной придут.

– Эй, вставай, спящая красавица! – толкает меня кто-то в плечо и я вздрагиваю, резко садясь на койке, на которой незаметно для себя задремала.

Надо мной возвышается толстый и высокий мужик, садистское выражение лица которого приводит меня в ужас. Схватив за шкирку, он тянет меня к двери и я послушно иду, охваченная таким ужасом перед предстоящим, что не могу даже закричать или умолять меня не трогать. Понятное дело, что церемониться со мной никто не будет.

– А она смирная, – довольно басит ведущий меня мужик, вталкивая в комнатку без окон, подобную моей.

Я падаю на пол, споткнувшись на пороге, и подняв голову, вижу перед собой истерзанного человека, в котором не сразу узнаю Булата. К горлу подступает тошнота при виде его увечий и я не могу сдержать задушенный стон жалости. Мне хочется малодушно отвести глаза, не смотреть на него, чтобы тот ужас, что сотворили с ним, не