– А ты от всего избавляешься, так? Они разве не знают об этом?

– Теперь знают, – злорадно улыбается Булат. – Я превращаю все в деньги, а то, что нельзя продать просто отдаю. Они хотят наш налаженный теневой бизнес, Вита, влияние, которое распространяется на многих людей. Хотя меня и недооценивают, я смог бы продолжить так же, как и отец, но Ахметовы, родив ребенка от моей сестры, не получили бы, как бы им не хотелось так думать, того же, что и один из сыновей Булата Тагирова. Они плебеи в этой сфере, им не доверяют.

Я не в первый раз замечаю, что Булат не говорит прямо, чем именно занималась их семья, но после его рассказов я и не хочу знать. Уверена, ничего хорошего там нет. В голову лезут всякие ужасы и я не хочу находить им подтверждения.

– Что же теперь будет? Ты говорил, что хочешь посадить Джалала за его преступления. Это реально?

– Реально, – уверенно отвечает Тагиров. – И я так и сделаю.

Глава 16

Начавший плакать Асад ненадолго прерывает наш разговор, но Булат не уходит, а спокойно ждет, наблюдая, как я меняю подгузник ребенку, а потом тихонько укачиваю его, чтобы успокоился. Когда рыжик перестает капризничать, я кладу его на кровать и снова сажусь. Тагиров стоит теперь спиной к окну, опершись бедрами о подоконник. Легкие тюлевые занавески раздвинуты, впуская в комнату уходящий свет этого дня.

– Ты сказал, что официально я теперь твоя жена, – поднимаю еще один интересующий меня вопрос. – Что за аферу ты провернул на этот раз?

– Никакой аферы, – пожимает плечами Тагиров. – Со своей первой женой я развелся еще месяц назад. Тот брак был просто формальностью, мы никогда не жили вместе. Сейчас заключил брак с тобой, а также подготовил документы на Асада, где ты значишься его матерью, а я отцом. Если что-то пойдет не так, у тебя не возникнет никаких проблем с документами, потому что они настоящие. Кстати, вот твой паспорт и свидетельство о рождении Асада. Остальные документы у Саши.

Он достает из кармана паспорт и сложенное вдвое свидетельство, протягивая их мне, и я понимаю, что это мой действующий паспорт, который я хранила в своей спальне вместе с другими вещами в его доме. Теперь там стоит новенький штамп, а в свидетельстве львенка я значусь его матерью. Хорошо хоть фамилию мне не сменил, и на том спасибо.

– У тебя есть еще вопросы, Вита?

Есть, и много. Но я не могу их задать, не дав ему ложное представление о том, что дело в моих не угасших чувствах. Потому что я не хочу, чтобы Булат думал, будто что-то еще значит для меня. У меня есть гордость, в конце концов.

Я хочу спросить, почему на самом деле он бросил меня. Очевидно, что его слова и обрывки информации, которую я получаю, расходятся. Я хочу спросить о его первой жене, с которой он теперь утверждает, будто находился лишь в формальных отношениях. Хочу спросить почему именно в мой дом он пришел и доверил мне своего ребенка, от кого вообще этот ребенок у него появился и почему его родная мать отказалась от него. Не верится в ту версию, которую он мне скормил. Слишком уж много у него секретов и тайн, которые он держит при себе и которые я никогда не смогу раскрыть, потому что он может не вернуться. Но все вопросы, которые так или иначе намекают на ревность с моей стороны или надежду, что он все-таки любил меня, я оставляю при себе. Только смотрю на него, изучая глазами усталое, но красивое лицо, немного растрепанные волосы и пустой взгляд темных глаз.

Да, возможно, это и впрямь наша последняя встреча и я больше не увижу его. Я все еще негодую и злюсь, мне все еще больно, но я не настолько жестока, чтобы желать ему смерти. Поэтому я мысленно говорю, что надеюсь на хороший исход для него и желаю, чтобы все злодеи получили по заслугам, а бедную Азу успели спасти. Я мысленно желаю Булату Тагирову удачи, хотя его возвращение и может отнять у меня возможность оставить Асада у себя навсегда. Мне даже хочется плакать, хотя я была уверена, что он больше не сможет затронуть этих моих чувств. Тех, которые я похоронила глубоко внутри. Но списав это на свою жалостливую натуру, я держу себя в руках, рассчитывая, что не покажу ни единой эмоции на лице.

– Нет, Булат. Вроде ты все рассказал, – отвечаю на его вопрос. – У меня только просьба: не мог бы ты как-нибудь сообщить, как все прошло с Азой, не пострадала ли она? Теперь я чувствую свою вину, что никак не помогла ей и позволила просто увести этому психу. Я могла бы перевернуть стол, как-нибудь создать шум, чтобы охрана услышала. Не все же они тебя предали? Эта мысль мучает меня и я не успокоюсь, пока не буду знать, что ее спасли.

– Тебе не в чем себя винить, – хмурится мужчина. – Ты не смогла бы помочь, даже если бы закричала. Аза была еще на территории, когда я узнал обо всем и все равно мои люди позволили им уйти, так что ты виновата в этом меньше всего. Я сообщу через Асхаба, как все прошло с Азой, как только все закончится.

– Спасибо. Когда ты уезжаешь?

– Сейчас, – вздыхает он. – Полагаю, если мы все обсудили, я могу уже идти.

– Хорошо.

Повисает гнетущая тишина, потому что вот сейчас он должен уйти в неизвестность, но Булат отчего-то медлит, глядя на меня в нерешительности, прежде чем вполголоса чертыхнуться и подойти к нам с Асадом. Я напрягаюсь при его приближении, но он тянется к ребенку и меня отпускает. Просто прощание отца с сыном.

– Иди ко мне, мой лев, – ласково говорит Тагиров малышу, подхватывая его на руки и отходя с ним на несколько шагов.

Он говорит ему что-то тихим шепотом, отвернувшись от меня, а потом целует в лоб и повернувшись, протягивает мне.

– Возьмешь его?

Мог бы положить обратно на кровать, но нет, надо обязательно выводить меня из зоны комфорта. Я нехотя встаю и подхожу, пытаясь, как обычно, взять малыша, не соприкасаясь с его отцом больше необходимого, но Булат рушит мои планы. Он словно нарочно практически обхватывает рукой мою руку и проводит пальцами по моему запястью, оставляя огненный след от соприкосновения кожи с кожей, прежде чем отстраниться.

– Еще увидимся, Вита, –