Шрифт:
Закладка:
– Мы просто слегка повздорили. Кир пытался помириться, как умел.
– Он заходил недавно, спрашивал Полю, – мягко подтверждает мама и с укоризной смотрит на меня. – Я же предупреждала. Ни одна проблема не рассосётся, если её игнорировать. Выяснили бы спокойно, ничего этого бы не было.
– Мать дело говорит. Прислушайся. А Кирилл пусть в следующий раз уважает твоё решение, – выражения отцовского лица понемногу смягчается. – И ради бога, не ходи перед парнями в чём мать родила. – он устало вздыхает. – Я понимаю – взрослая, но делай это хотя бы наедине. Мы с твоей матерью сначала поженились...
– Этого больше не повторится, – пристыженно опускаю голову.
Если уж старая футболка до середины бедра – это легкомысленно, что говорить о первом задании Кира? Вот когда бы Лис точно пошёл на меха. Нет, незнание порой всё-таки золото.
– Пойду к Олюне загляну, вы уж дальше сами.
Минус один. Уже проще.
– Поль, я тут вот ещё о чём поговорить хотела, – мама зябко ведёт плечами, растирает их ладонями, затем подходит к письменному столу и катает карандаш с места на место, явно пряча замешательство. – Кирилл парень взрослый, видный, наверняка разбалованный женским вниманием, но это не значит, что ты должна становиться кем-то другим, чтобы его удержать. Не нужно делать того к чему не готова. Будь собой. И либо он тебя такой полюбит, либо ты ничего не потеряешь. Договорились?
Помедлив, я киваю. Потакать прихотям Лиса в мои планы точно не входит.
– А теперь к главному, – продолжает мама, и я уже готовлюсь получить очередную порцию нотаций касательно легкомысленности надетой ко сну футболки, но она вдруг достаёт из кармана упаковку презервативов. Вот теперь во мне краснеют даже мысли! – Допускаю, что ты знаешь об этом больше моего, но всё-таки скажу... незащищённый секс редко приводит к чему-то хорошему. Особенно если ты не планируешь сделать меня бабушкой.
Отлично. Парад неловкости продолжается. Я всерьёз начинаю жалеть, что не пнула от души так Кира на прощание.
– Мам, между нами нет ничего такого...
– Тем более, – перебивает она торопливо, будто боится растерять всю решимость. – Первый раз должен быть по любви. Потому что иначе, вместо чувства единения с любимым человеком, тебе останутся только кровь, боль и сожаления. Будь умницей, не спеши с этим делом.
Я молча обнимаю мать, не решаясь спросить, а что делать, если любовь не совсем взаимная. То есть у меня к нему, а у него – к себе.
Страх потерять – навсегда потерять человека на многое открывает глаза. Резко и болезненно. Без скидок самолюбию, наперекор гордости. Кир начинает занимать в моей жизни слишком много места. Ещё немного и когда он уйдёт, наигравшись, боль этой потери ни с какой дефлорацией не сравнится.
Уточнив напоследок не осталось ли у меня вопросов, мама, наконец, отпускает меня в душ. Приведя в порядок ноги, остаюсь наедине с рефератом и дурацкой пачкой презервативов. Два часа спустя я всё так же тупо пялюсь на чёрную коробочку, а воз под названием "Бюджетно-фискальная политика государства" и ныне там.
Сон подкрадывается незаметно. Такой же дурной как весь прошедший день. Кир снова падает с дерева, а я пытаюсь подать ему руку, но выпадаю из окна. Ветки больно хлещут по лицу и мне страшно, так страшно, что просыпаюсь в холодном поту. На часах четыре утра. Я с мрачными мыслями сажусь за реферат.
За окном постепенно занимается рассвет. Квартира заполняется запахом кофе и шумом работающей плазмы. Отец собирается на работу. Мама готовится вести Олюню на приём к стоматологу. Соврав, что мне сегодня ко второй паре, в тишине домучиваю задание и час спустя с чувством выполненного долга запираю за собой входную дверь.
– Привет. Я уже думал не дождусь.
Не показалось.
Запах сигаретного дыма на лестничной клетке такой же верный признак присутствия Кира, как серная вонь, преследующая нечисть.
– Зря ждал. Я вчера у ворот университета тебе всё сказала, а ночью во дворе поставила точку, – не оборачиваюсь, но замираю, каждым нервом реагируя на звук спускающихся по лестнице шагов. – От тебя одни проблемы, Лисицин.
Стараюсь не частить, чтобы не выдать волнения и всё же речь разгоняется до разоблачительной скорости.
Хоть бы на миг замедлился. Нет же.
Не слишком деликатно рассмеявшись, Кир останавливается за моей спиной.
– М-м-м... Ты так вкусно пахнешь, – говорит он прямо над ухом. – Каким-то сливочным десертом. И это явно не духи. Это возбуждение, малышка. Можешь отпираться сколько хочешь, но ты мне чертовски рада.
Хорошо ему – запахи различает, сволочь, пока я едва могу дышать. Лопатками чувствую часто опадающую грудь Кирилла, а когда на застывшие плечи ложится тепло его ладоней, кажется будто и без того беспокойное сердце вот-вот расшибётся о рёбра.
Он прав, я рада. Но так рада, что балансирую на самом краю от нервного срыва.
– Оставь. Меня. В покое.
– Исключено, – мягко возражает Кир. Я запрещаю себе шевелиться, потому что его подбородок упирается мне в макушку. Слишком велик соблазн мотнуть как следует головой и выбить парочку лисьих клыков вместе с поселившейся в моей голове придурью. – Должно быть, я невнятно объяснил, так повторю: отступать не в моих правилах. Чем сильнее ты огрызаешься, тем больнее я кусаю. А могла бы не относиться как к куску дерьма, глядишь и я бы стал соответствовать твоим идеалам.
– Так и начал бы соответствовать сразу.
– И ты бы мне поверила?
– Нет. Никогда.
Я всё-таки вырываюсь из его рук. Решительно срываюсь к лестнице. В голове мамино "проблема не рассосётся, если её игнорировать" бьётся не на жизнь, а насмерть с обстоятельствами.
Попробуй объясни ветру, что у тебя укладка! Киру точно так же фиолетово на мои терзания. Для него я всего лишь одна из многих. Просто непокорная.
– Не хочешь вернуть мне долг? – низкий голос Кира настигает меня подобно снежной лавине. Нет, не отстанет. Будет идти по пятам пока с ума не сведёт, но не отступится. – Нет? Ну ладно. Давай для начала просто поговорим, узнаем друг друга получше. Признавайся, что поднимает тебе настроение?
Я резко оборачиваюсь и сгребаю пальцами расстёгнутые полы его куртки.
– Сколько я тебе ещё должна заданий?
Кир если и теряется, то с ответом не медлит.
– Сорок семь,
