Но в этот раз обошлось без них.

Совсем.

Настолько, что в аэропорту я оказалась за два с половиной часа до вылета – так рано, что даже сотрудники стойки регистрации смотрели на меня с недоумением. В итоге все время до вылета я проскучала, сидя в углу кафе и переписываясь. В основном с мамой – она бомбардировала меня фотографиями и видео без устали, я просто не успевала просмотреть все то, что она снимала в реальном времени. В горах начался снегопад, и все вокруг выглядело сказкой: пушистые сугробы, которых не бывает в городах, симпатичные домики, огни, деревья, подъемники… Не верилось, что я окунусь во всю эту атмосферу всего через несколько часов.

В самолет я вошла одной из первых, заняла место у окна и забылась на все время перелета…

Или почти на все. К концу полета возник один нюанс: дал о себе знать выпитый за время ожидания в аэропорту кофе. А выпила я, кажется, литр, хотя по ощущениям – все пять. Или десять. И мне срочно понадобилось в туалетную комнату.

Кто-то скажет: Саша, не стоило покупать самый большой кофе в аэропорту, это лишнее. Но я это сделала, банально устав слоняться без дела. Далее два часа в самолете, и по закону подлости кофе напомнил о себе в самый неподходящий момент.

Сначала я прилежно сидела на месте, думая, что дотерплю, лететь осталось всего час, но не тут-то было! Не тут-то, черт возьми, было! Я начала ерзать на месте и нетерпеливо поглядывать в хвост самолета, ожидая, когда очередь в туалет иссякнет. Почему-то я в это верила, а стоять и нервничать среди прохода не хотелось.

Зря, очень зря.

Наиглупейшая тактика.

Очередь так и не иссякла, а вот мое терпение лопалось вместе с мочевым пузырем – я уже не могла думать ни о чем другом. Вообще. Ни одной посторонней мысли не осталось, мир сузился до одной самой важной потребности. И я быстро оказалась в проходе между креслами, выждала почти всю очередь, и, когда заветная дверь была близка, из динамиков раздался механический голос, обещающий скорую посадку.

Хотя на самом деле не очень скорую, все познается в сравнении.

В данном случае лишние полчаса меня убьют, честное слово.

От жалости к себе хотелось зарыдать, особенно когда я увидела спешащую в мою сторону стюардессу. Мужчина, стоящий передо мной, поспешно юркнул в туалетную комнату, и я должна быть следующей! Жизнь не может быть настолько жестока! И почему здесь негде спрятаться? И почему второй туалет сломался и закрыт?

– Самолет приступил к снижению, прошу, займите свое кресло, – подошедшая стюардесса выдала дежурную улыбку.

– Несколько минут! Умоляю! – Должно быть, что-то в моем измученном виде кричало о помощи, потому что девушка посмотрела на дверь и кивнула. Но не ушла – ей надо было закрыть туалет.

Время тянулось мучительно долго, прошел словно час.

Перед глазами плясали цветные мушки.

За туалетной дверью звенела тишина.

Вошедшего передо мной мужчину без малого хотелось придушить. О, я была готова и в этот момент вообще за себя не отвечала. И все дошло уже до той жуткой стадии, когда не думается о позоре и косых взглядах сидящих вокруг пассажиров, да ни о чем вообще не думается! Да и какие пассажиры? Я этих людей больше в жизни не увижу, а они не увидят меня. Хотя, быть может, и надолго запомнят сумасшедшую зассыху из самолета. И пусть, мне все равно, все мое существо сосредоточилось на одной конкретной цели – оказаться в туалете. – Мужчина! – Я забарабанила по двери. – Поторопитесь, скоро посадка!

И в ответ тишина.

– Боже, он что, там умер?! Только не это, как я тогда схожу в туалет?

Стюардесса посмотрела на меня с недоумением и сказала:

– Боюсь, вам все-таки придется занять свое кресло. Как только закончится руление, я открою для вас комнату, это совсем скоро. Минут двадцать-тридцать, не больше.

Она сама себя слышит? Через буквально три минуты меня можно будет грузить в скорую помощь, какие уж там двадцать-тридцать.

– Когда закончится руление, я умру.

– Вы преувеличиваете, ждать…

– Я не могу, – со всем отчаянием замотала я головой. – Я выпила стакан кофе объемом литров сто, и прямо сейчас весь этот кофе внутри меня. И кто виноват, что впереди оказался какой-то… засранец! – сказав это, я прикрыла глаза. Надо успокоиться, не нервничать и не вести себя, как скандальная сумасшедшая. Я же вообще не такая! Я спокойная, не конфликтная, я староста группы! Зачастую мне наоборот приходилось подавлять конфликты, а не разжигать их! Но выпитый кофе говорил за меня, и его голос был громким, даже визгливым, как у банши.

Ситуация на редкость дурацкая, но мне было не до смеха.

– Девушка…

– Может, пропустите девушку в туалет бизнес-класса? – предложил пассажир, сидящий в предпоследнем ряду. Он наверняка слышал каждое слово и очень от этого устал, вот и вмешался. – В качестве исключения? Видно же, что ей действительно плохо, она буквально сама не своя, – последнее прозвучало с нескрываемой иронией, но мне было плевать – я смотрела на стюардессу глазами кота из Шрека и Ганнибала Лектера[13] одновременно. Это было что-то среднее между мольбой и жаждой крови.

Она подумала немного и под моим безумным взглядом кивнула:

– Только быстро.

И я побежала к носу самолета, уже почти ничего не видя перед собой.

Хотя где-то на краю сознания маячило узнавание – дело в том, что ироничный голос вмешавшегося пассажира был мне знаком. Эта мысль мелькнула как совершенно неважная и незначительная, что понятно – я вся сосредоточилась на главной цели. Думаю, начни самолет в этот момент падать, я бы не заметила и этого. Уж точно не до похода в туалет.

К счастью, туалет бизнес-класса оказался открыт и свободен, очереди не было (повезло, и даже не мне, а другим людям – я готова была драться за первенство), я залетела внутрь и едва не завыла от счастья. Сознание постепенно прояснилось и мне захотелось остаться в этом туалете навечно. Дело в том, что тот самый ироничный голос принадлежал не кому-то там однажды встреченному, а Антону Орешину!

О, нет!

Нет, нет, нет!

Мне не могло не повезти настолько!

Глава 28

Шагая по салону на свое место, я успела себя убедить, что мне показалось.

Я вообще была не в себе, мало ли, что за голоса могла услышать. Со мной