Через два дня я сдам зачет, сяду на самолет и наконец-то улечу.

Осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

– Почему ты не отмечаешь Новый год с Зоей? – вдруг спросил Слава.

– Лечу с родителями в горы, – ответила я с недоумением.

– А, вот почему она одна.

– В каком смысле – одна? С родителями, как и я.

– Нет, они будут работать. Оба.

Что?! Зоя мне не говорила.

– Давно это известно? – спросила я, глядя на Славу умоляюще – лишь бы ответил. Он как будто понял, что проболтался, и сурово поджал губы.

Подумав немного, неохотно кивнул.

И тогда я решила – вот он, тот самый момент. Не стоило вообще тянуть, если бы я знала… Почему Зоя молчала? Не хотела портить мне праздники? Она такая – не любит, когда за нее переживают, отмахивается. Обожает «быть выше», хотя сама же толкала меня высказать Антону Орешину все обиды.

Я достала билет из сумки и уставилась на дверь буфета в ожидании подруги.

Зоя все не шла.

Рогачев тоже оглянулся на дверь.

– Антон не понимает, что тебя обидел, – сказал он, допив кофе.

– В каком смысле – не понимает?

– Он сам не из обидчивых людей, его вообще ничем не проймешь. Поэтому некоторые… реакции других ему недоступны. В нем нет алгоритма, позволяющего анализировать такие задачи.

– Если он не понимает, то это еще хуже, – разволновалась я.

Слава не стал спорить:

– Возможно.

Примерно в этот момент в буфет ворвалась Зоя со счастливой улыбкой на губах, значит, получила-таки допуск к экзамену! Она сорвалась за преподом, чтобы завтра не оставаться в универе до глубокой ночи: у Ковалько порой консультации начинались в восемь из-за загруженности графика.

И вот Зоя шла к нам, чтобы поведать об успехах, и в этот момент я поднялась к ней навстречу и протянула билет. Точнее, конверт. Зоя открыла его, поглядывая на меня со смесью недоумения и любопытства, а поняв в чем дело, не смогла сдержать слез. Мы долго обнимались, а Слава смущенно отправился за новой порцией кофе.

– Это слишком дорого, я обязательно отдам тебе деньги, – пробубнила Зоя.

– С ума сошла? Даже не думай, это подарок.

– Знаешь, я вчера говорила с Аленой. Перестала на нее злиться, ответила на звонок. Она рассказала про концерты их группы, пригласила меня к себе, а билетов уже не было. Только на Рождество. – Билет у тебя есть. Кстати, мне с ним помог Дэни. И теперь он ждет, когда ему исполнится восемнадцать, чтобы вы сыграли свадьбу.

Зоя рассмеялась:

– Да ну? А Слава мне рассказал, что Дэни твой каждый день пишет Лиле, и завтра они идут в кино. Лиля – это одна из его сестер.

– Что? Даже я об этом не знала… В смысле о том, кому там Дэни пишет.

– Просто ты вся в мыслях об одном парне… с которым стоит поговорить перед отъездом. А там Новый год, новые возможности.

– И новые парни, я надеюсь. Без подкастов.

Вернулся Слава с кофе, и мы дружно выпили за оставшиеся учебные дни, чтобы они быстрее уже пролетели.

Глава 26

Последняя неделя декабря летела так незаметно, словно в сутках осталось часов по десять, восемь из которых положено спать. Универ, сборы, универ, быстрые прогулки с одногруппниками и друзьями, и опять универ. И опять сборы. Мама никак не могла успокоиться и отпустить ситуацию, все время перепроверяла наше безалаберное семейство на предмет забытых вещей и паспортов, между делом вспомнив, как папа десять лет назад оставил в гостинице весь их багаж. Папа в это время гуглил передается ли растяпство как наследственная болезнь и в конце концов решил, что да, а потому мы с Дэни обречены влипать в неприятности по факту рождения.

За день до вылета мама совсем разогналась и посетила спортивный магазин, откуда вернулась с целым набором «защиты» для Дэни. И на пятую точку, и на колени, и даже на локти – лишь бы он ничего себе не поломал в горах. Дэни, увидев всю эту красоту, взвыл нечеловеческим голосом, и выл до тех пор, пока в дверь не постучалась соседка. После Дэни уже без воя отказывался куда-либо лететь, но в день вылета прилежно собрался и отправился к такси как миленький, думаю, папа с ним потолковал. О кимоно, не иначе.

Семью я провожала у подъезда, в аэропорт не поехала.

Долго смотрела, как бедолага-таксист тщетно пытается затолкать огромные сноубордические сумки в машину, над его головой буквально высвечивались труднейшие расчеты: длина салона плюс багажника больше или меньше длины сноубордов? А ширина достаточная, чтобы все это впихнулось? А пассажиры куда денутся, сядут ему на шею все втроем или лягут в ноги?

Это было достаточно забавно, чтобы я не грустила, а наблюдала за происходящим с широкой улыбкой. Все-таки отправляйся я в горы с семьей, все было бы проще – как минимум пришлось бы вызывать второе такси, и багаж бы разделился по машинам.

– Справишься тут без нас? – спросила мама, когда с погрузкой было покончено. Ее щеки раскраснелись, но совсем не от мороза. Она даже куртку расстегнула, хотя декабрь давно вступил в свои права, щедро отсыпав и снега, и минусовой температуры.

– Один день всего.

– Два дня.

– Полтора.

– Да, но… Не забудь: твой вылет в обед. В аэропорт надо приехать как минимум за час, но лучше за два – посидишь в зале ожидания. Обязательно вызывай такси… Нет, я сама тебе вызову. И позвоню, чтобы разбудить.

– Я же встаю в семь утра даже в выходные, – на мой взгляд, этого достаточно, чтобы собраться на послеобеденный рейс при том, что до аэропорта от нашей улицы ехать минут двадцать, и это в худшем случае, если на выезде из города пробка собирается. Но в обед там ее точно не будет.

– Лучше позвоню, вдруг проспишь?

– Вдруг приснится бургер, – поддакнул папа, появляясь рядом с мамой.

– Вспомнил тоже! Когда это было?

– Как будто вчера. И такое не забыть, дочь.

– Сказал тот, кто привел меня из садика в одних носках.

– Ходить босиком полезно для здоровья, – невозмутимо ответил папа.

– Осенью, в дождь и грязь?

– Что? Да не было там грязи! Боже, эта история постоянно обрастает новыми деталями. Попомни мои слова: твоя с бургером тоже эволюционирует. Думаю, я даже приложу к этому руку.

– Эй, ну сколько можно с ней прощаться? – из окна такси высунулся Дэни. – Между прочим, я тут со всех сторон