Черные глаза ведьмочки вспыхнули, смотрели с изумлением, волна будоражущего жара прокатилась по всему ее телу. Она нервно одернула руку, смотря исподлобья на ведьмака, не совсем понимая его действий.

– Не сердись, не знаю, как тебя отблагодарить за то, что жизнь мне спасла.

Вириди отступила, продолжая хмуриться.

– Отблагодаришь, если через два дня уйдешь. Она хотела схватить ручку от ведра, но ведьмак не дал ей его взять.

– И на этом спасибо, два дня срок большой, много еще чем смогу помочь, мужские руки и уменье в хозяйстве всегда нужны.

– Обходилась как-то без вашей помощи так и дальше проживу.

Не став спорить с ведьмаком, заспешила к летней плите, пора было огонь разжечь да лапшу варить.

Переколов половину чурок, Конар стал складывать дрова в дровяник.

Вириди расставив тарелки на столе, вышла на крыльцо, хмуро посмотрела на напряженное лицо ведьмака.

– Эй…ведьмак…заканчивай с дровами, обедать иди.

Ослабевшие руки, словно этого только и ждали. Бросив охапку дров, Конар подошел к лохани с водой и зачерпывая руками воду, обмыл как смог лицо и тело. Взяв ручник, вытерся, вздохнул, в животе заурчало в предвкушении, запах вареного куриного мяса давно щекотал ноздри.

Обедали молча, Конар ел не спеша, стараясь унять чуть трясущееся руки. Вириди быстро расправилась со своей порцией супа, поспешила встать из-за стола, удивившись тому, что совсем чуть-чуть заглушила голод. После того, что с ней произошло, пропало желание жить и есть. Она могла вспомнить, только ложась спать, что во рту у нее за целый день не было и хлебной крошки. – На цыпленка не смотри…ешь…тебе силу набирать нужно.

Конар положил ложку на стол. – А ты почему не ела?

– Не люблю я полудохлых цыплят, мне бы кабанчика на вертеле.

Коран сдерживал рвущиеся уголки губ. – А если серьезно?

Вириди повернулась, посмотрела на него пустым ничего не выражающим взглядом.

– Слаб ты еще ведьмак. Сам знаешь, что с того света тебя вытащила.

– Знаю, смотрю на тебя и не могу понять, как ты это смогла сделать? Сил в тебе ведьминских практически нет.

– Знаю, что нет, а лечила я тебя тем средством, которое, еще по молодости наколдовала, тогда во мне сила бурлила.

– Понятно. – Конар положил ложку на стол. – Спасибо за сытный обед, давно домашнего ничего не ел.

Ведьмак встал, сразу заполнив пространство комнаты своим телом.

Вириди, недоуменно посмотрела на него.

– Без тебя есть мясо, не буду.

«Вот же упрямый». Вириди вернулась к столу, села на табурет, отломала крылышко от цыпленка, откусив мягкую кожицу, закрыла глаза от удовольствия. Когда она их открыла, ведьмак уже доедал второе крыло цыпленка. «Правильный, поровну делит, а у самого глаза голодные, еще бы, молодой, почти здоровый мужик, только корми таких и корми. Ладно, будем кормить…».

Цыпленка поделили поровну, оставив немного на завтра. После такого сытного обеда сразу потянуло в сон.

Вириди зевнула, посмотрела на ведьмака. – Что-то меня в сон потянуло. Ты бы то же отдохнул, никуда дрова не денутся.

Конар не возражал, дождался, когда ведьмочка ляжет на кровать, осторожно прилег рядом. Его широкие крепкие губы разошлись в улыбке, когда он услышал мирное посапывание девушки лежащей рядом. Обхватил ее рукой, прижал к себе и тоже сразу заснул.

Вириди проснулась от горячего дыхания обдающего жаром ее голову, и крепкого неудобного захвата мужских рук, в которых она сейчас находилась. Поерзав, она попыталась освободиться, но только почувствовала, что захват ведьмака стал еще сильнее. Мало того, что-то твердое уперлось в нее, и что самое поганое, в то место, к которому уже давно ни один мужчина не прикасался. Черные пушистые ресницы Вириди вмиг распахнулись, в ее округлившихся глазах молниеносно отразилась гамма чувств, которые она сейчас переживала: это изумление, боязнь, злоба и бешенство. Она ударила своим кулачком по мужским рукам, вложив в силу весь свой гнев.

Руки с неохотой разжались, Вириди быстро высвободилась, перелезла через ведьмака, встала на пол возле кровати, немного ошарашено, смотрела на-лежащего мужчину, который продолжал мирно спать. Ее брови сошлись вместе, между ними пролегла глубокая тонкая линия. Искрящиеся гневом глаза готовы были испепелить, они буравили широкую спину, торс и заднюю мягкую часть тела ведьмака, на ней – они почему-то задержались больше всего, прищурились…Осмыслив произошедшие, Вириди хмыкнула про себя. «Выходит, не растерял всю свою силу на инициациях у ведьмочек». Развернулась и бегом выбежала из избы, сжав свои кулачки от вновь бушевавшего внутри гнева.

Как только входная дверь хлопнула, Конар повернулся, лег на спину. Закинув руки под голову, застывший взгляд черных глаз был задумчивым и тоскливым, уголки его губ приподнялись в кривой улыбке.

Вириди пронеслась через весь двор, вбежала в баню, вычистив золу из топки, накидала дров, подожгла их. «Хватит гостить, помоется, попарится, и завтра в путь отправлю». Ведьмак бесил ее своим видом, спокойствием, но больше всего она злилась на саму себя и на то, как тело начинает реагировать на близость мужчины. Совсем забытые чувства всколыхнулись, заворочались, прошлись волной томления по девичьему телу. Вириди села на лавочку, покатые плечи опустились, голова поникла, длинные черные пряди когда-то вьющихся волос упали, закрыв понурое лицо ведьмочки. Заслышав стук топора во дворе, она вздохнула, встала, подбросила еще дров в топку, собралась натаскать воды в чан, но открыв крышку, с изумлением увидела, что он наполнен полностью.

Пока баня топится, решила намыть пол в избе. Несколько часов она протерла баночки от пыли, наскоблила дощатый пол, перестелила постель. «На ночь замочу, а завтра все перестираю». Выйдя с ведром на крыльцо, посмотрела на пасмурное небо, затянутое черными тучами. «Быть дождю». Пробежав через двор, крикнула ведьмаку.

– Заканчивай с дровами, ужинать будем. На вечер баню истопила, а завтра можешь держать свой путь в ту сторону, куда ехал.

Конар размахнувшись, вогнал топор в бревно, сощурился, от вида колуна, ушедшего полностью в дерево. «Придется вынимать, у ведьмочки сил не хватит его вытащить». Легким движением, ведьмак вытащил топор, слегка воткнул в бревно. Выйдя из дровяника, зашел к Призраку поговорить.

– Что дружок, выгоняет нас хозяйка. Да и то верно, хватит нам ее гостеприимством пользоваться. Эх, коняга родная, вот смотрю я на ведьмочку а сердце кровью обливается…предали ее, да так, что всю жизнь переломали, убили росток новой жизни. А это я скажу тебе, похлеще самой смерти.

Выходя из сарая, ведьмак задел плечом свой заплечный мешок, вскинул в удивлении