думаю я, что за личиной христианского бога скрывается бог Керемет, которого Кугу Юма прогнал от себя за злобу и смерть, что несет в себе Керемет. Кто поклоняется Христу — тот поклонник злого бога Керемента! — последнюю фразу он жрец выкрикивает.

Ямшан умело находил ответы на многие вопросы соплеменников. Крати даже несколько зауважал жреца за то, что он умный, мог так извернуться, объясняя христианское учение, что, сказав толику правды о Христе, вывернуть все, выставляя христиан глупцами. Но староста видел, от того и кривился, что жрец манипулирует людьми. В шутку ли, а может и всерьез, но Владислав проворачивал такие вот манипуляции со старостой. Подменяя понятия, чуть привирая, где-то недоговаривая, можно исказить почти что любу правду.

Именно сейчас Крати окончательно решил отречься от старых богов и всей душой принять христианство. Спиридон и Владислав обо всем рассказали, открыли глаза на многие вещи. Даже то, что они прямо говорили, что христианство нужно и для материальной выгоды и для того, чтобы спокойно жить, заслуживало довериябольше, чем хитрость карта-жреца Ямшана.

— Скажи, жрец, но пришлые кроме Христа поклоняются еще богу Волченге, называя его Перуном. И те, кто возносит почести по четвертым дням недели Волченге Юмо, они так же враги нам? — спросил еще один из слушателей в первом ряду.

— Они убивают ваших детей, насилуют ваших дев, которые даже могли первую кровь не пустить, мало этого? — жрец заорал и вскинув руки кверху. — О Верховный бог Кугу, защити своих людей!

Моментально все присутствующие, ну или почти все, вскинули руки и так же начали повторять возвание «защити своих людей». Крати, механически повторяя действия жреца, старался смотреть по сторонам. С ним из деревни пришли чуть больше трех десятков человек. И вот эти люди были в растерянности.

Они слышат о зверствах и насилии над детьми, но не могут это принять близко к сердцу, так как не знают, что это такое. У них в деревне насилия нет. Карт-жрец рассказывает о голоде, а в деревне нет ни одного человека, который бы прямо сейчас умирал от голода. Да, живут не так сытно, как хотелось бы, расчетливо, где на каждого жителя определяется количество еды, но этого хватает. Ну а сытый голодного не поймет, как и люди Крати не понимают жреца.

Так что-то, что говорил жрец, не так, чтобы и задевало сердца жителей деревни, в которой Крати был старостой. Поэтому старик ощущал тревогу. Он не хотел потерять то, что есть, он не хотел смертей и крови, при том, что, будучи погруженным в общение с пришлыми, видя, как они тренируются, что даже часть мужчин деревни уже осваивают воинскую науку, Крот понимал — победы у восстания не случитя.

— Могу ли я напомнить всем о том, что в этих краях уже было восстание тех, кто почитает многих богов, но не Христа. Тогда случились реки крови, многих убили, но не добились ничего, кроме смерти, — Крот сделал попытку вразумить присутствующих.

— Я знаю о том, но тогда люди бунтовали не с нашими богами, а со своими, уже ослабленными верой в несуществующего Христа. Потому они и проиграли. Но я скажу вам, что знаю от богов, сильных, могучих. Грядет война. С юга идут кочевники-кипчаки, они с муромским христианским князем заодно. Тот, кто считает себя хозяином этих земель, проклятый богами князь Юрий, погрязнет в той войне, — жрец оскалился, стал напоминать хищника, а шкуры и пасть волка, одетая на голову Ямшана еще больше вызывали ассоциации со зверем.

— Спасибо карт-жрец за ответ, — сказал Крот и поклонился.

Старик хотел еще многое сказать, аргументов против восстания хватало, но он промолчал. Незачем это делать, не стоит сотрясать воздух, когда слова не доходят до умов собравшихся. Противостоять в споре жрецу опасно. На таких вот собраниях уже были казнены шесть луговых черемисов, которые приняли Христа и пытались вразумить соплеменников.

— Крати, — вдруг обратился к старейшине жрец. — У тебя есть еда, ты собрал урожай, но не был выгнан пришлыми из своего дома. Ты должен поделиться с теми, кто нуждается, этого требует Верховный бог Кугу Юма.

Крот сделал большой вздох, чтобы успокоится и не вспылить, не стать возражать жрецу. Он уже принес немало припасов в эту лесную общину. Тут, рядом с озером, можно кормиться с природы, пока не начнется зима. Между тем, припасы съедаются быстрее, чем это делается в деревне. Сколько не принеси, всего будет мало.

— Я мог бы взять с собой три десятка человек, поселить их в своих домах, они должны работать и тогда получат еды столько, чтобы и сами не умерли с голоду, и дети их выжили, — сказал Крати.

Уже с первых слов, когда Крот стал предлагать свой вариант помощи, жрец крутил в отрицании головой. Ямшан не мог и не хотел лишаться своих адептов. Можно потерять связь с ушедшими людьми, которые найдут ответы на свои вопросы у кого-нибудь другого. Здесь же, в лесу, жрец полностью завладел умами людей. Тут он оставит своих людей, пойдет дальше проповедовать, но люди не получат иную версию бытия.

Таких вот общин в Ростово-Суздальской Руси уже четыре. Не важно, сколько в них в целом людей, важно, сколько молодых мужчин, готовых сражаться. Почти четыре сотни воинов, ну или тех, кто хоть как-то умеет обращаться с оружием уже во власти слов Ямшана. В это воинство обещали прислать с незанятых русичами черемисских земель еще до тысячи воинов. При этом, с тех мест могут прийти даже конные.

Расчет был прост: когда начнутся активные боевые действия между Юрием Владимировичем и половецко-муромским войском, в спину Долгорукому ударят те, кто еще помнит правильных богов. А еще, чего жрец рассказывать не хочет, да и никогда не скажет добровольно, эмир булгар дает серебро на поддержку восстания. Мало того, в случае успеха, к восставшим могут присоединиться и некоторые рода мордвы, те, что особенно озлоблены на христиан-русичей.

— Я не могу дать еще больше еды, — процедил сквозь зубы Крати.

Сейчас старейшина был готов к смерти. Но нельзя позволять себя обкрадывать. Все должно быть в меру. Он готов умереть, но все больше склонялся к иному решению, пусть еще до