И вот только за то, что кто-то хочет разрушить эти строения, давшиеся большим трудом и психологическим напряжением, за одну только мысль о пожаре в кузнеце, я готов убивать.

И это не метафора.

Мастерская — это более половины десятины площади земли, что только за малым меньше гектара, на этом пространстве расположились два амбара, три штюкофена-домны, две ковальни, помещения для ковки ну и еще немало чего. Оставили так же место для водяного колеса, которое пока еще не до конца придумано. Точнее, я придумал, как оно должно выглядеть и работать, но как к этому механизму примостить лемех, оказалось задачкой.

Так что было за что воевать и за что убивать плохих людей. Вышата — плохой, это уже без каких скидок даже на эпоху. Вот и сейчас он, со своими двумя прихлебателями, пользует девок в мыльне. Каждая, или почти каждая, женщина на его землях должна пройти вот такое вот унижение. Может и какой график имеется.

— Может дождемся, когда девы выйдут? — прошептал Боброк, когда мы уже расположились в пожухлой траве, рядом с мыльней-баней.

— Дождемся, — отвечал я своему подельнику.

Правда, я не уточнял, почему именно мы дождемся ухода девиц из бани. Не ради гуманизма и человеколюбия, а потому что три девчонки просто могут помешать сделать то, для чего мы сюда пришли, а частью, так и приползли. Пусть мыльня, которую построили для Вышаты, и большая, но все равно для шести человек, там места маловато.

Если ворваться во внутрь и начать истребление тех, кто сейчас предается грехопадению в мыльне, будет слишком много суеты, в которой двое бойцов, то есть мы с Боброком, будут поставлены в крайне затруднительное положение. А еще девицы могут начать кричать и к мыльне прибежит еще кто-то. Нет, остается ждать. И мы ждали.

В операции участвовали три человека: я, Боброк и Лис. Последний оставался у коновязи в укрытии и должен был прикрывать наш отход. Выбор исполнителей был связан с более дружественными отношениями между нами. Еще когда-то в бою они пошли за мной, и сейчас у меня не было даже повода сомневаться в лояльности бывших новиков.

Кроме того, именно новиков я готовил еще и дополнительно, преподавая им науку диверсантов, ну и, как гончар лепит свое керамическое изделие, я создавал свой диверсионный отряд. Из трудолюбивых, готовых психологически к любой схватке, при достойной физической форме, не так тяжело и взращивать «подлых» воинов. Хорошо, что в эту эпоху не так, чтобы и сильно развито понятие чести и почти любая военная хитрость — это лихость, принимаемая в обществе воинов.

— Вышата, почему ты не хочешь просто убить этого выскочку? — слушал я разговор, стоя под небольшим оконцем, откуда валил дым. — Понятно же, Горло и Никодима убил он.

— Сделать подло сложно, при нем часто ратники, да и сам он… А при ином способе, мне нужно было признаться князю Ивану в том, что я послал своих людей снасильничать полюбовницу Влада. Нельзя князя в это вовлекать, — отвечал Вышата. — Это наше с ним дело. И я бы вызвал его на Круг, если бы не наше Братство. До сих пор не могу понять, зачем оно.

— Нам не нужно Братство. Вон, в твою сотню пришли иноки… Не девок не помять при них, ни слова дургого не сказать… Ты не отвлекайся, чухня, продолжай ублажать, а то голову подняла! — говорил еще один голос.

Нужно будет после найти этих девиц, которые сейчас ублажают Вышату и его приближенных. Думаю, что они столько интересного и полезного расскажут, что заслужат и переселение на мои земли с полным пенсионом и шансом на замужество.

— Пошли вон! — прокричал Вышата.

Видимо что-то не то сделала девица низкой социальной ответственности. Вот бы откусила ему чего там…

— Приготовься! — скомандовал я, чуть ли не сращиваясь с землей, падая на живот и пряча голову.

Наша одежда была покрашена углем в черный цвет, земли тут темные, не песчаные, ночь так же темная, небо облачное, так что достаточно было только лечь и стать незамеченным. Это мы и сделали, когда из мыльни выбегали девицы. Внутренний подросток очень хотел приподнять голову, чтобы обозреть голые женские тела, но я сдержался.

— Ждем! — сказал я, когда девицы уже удалялись и я все же позволил себе посмотреть им вслед.

Толстушки… Не мой типаж.

Прошла еще минута, когда я, достав кистень, где вместо железного ударного груза, яблока, был мешочек с песком, встал в полный рост возле двери, рядом, по пока спиной ко входу и контролируя направление к ближайшим домам, стоял Боброк. Но узнать нас было невозможно, пусть мой рост и был сильно демаскирующим фактором. Все тело, кроме глаз у нас было спрятано под материей.

Я стоял еще, наверное, с минуту, слушал разговоры. Уже почти мертвецы стали обсуждать девиц, которые только что решали их сексуальные проблемы. Они наперебой хвастались своими успехами, а я по головам определял месторасположение каждого из трех. То же самое должен был делать и Боброк.

— Тот, что у оконца дальнего твой, сразу делаешь шаг право и три шага вперед, там твой враг, мои два других, — сказал я шепотом и резко открыл дверь.

Мы влетали во внутрь, как два урагана, трое воинов, наших противников, бывших сейчас голыми, безоружными и обескураженными, ничего не успели противопоставить нашему напору и внезапности. Первым ударом кистеня я вышиб дух из Вышаты, несмотря на то, что удобнее было сперва расправиться с другим противником. Но именно Вышата был наиболее опасным из этой тройки.

— Кто вы? Убью! — успел прорычать последний почти мертвец, пока и в его голову не прилетел мешочек с песком.

Боброк расправился со своим противником еще раньше. Почему так, только лишь вырубили Вышату и его людей? Можно же было заколоть, меньше мороки? Но я не мог допустить того, чтобы вместо несчастного случая появилась и другая версия, связанная с убийством. И пусть я переоцениваю и местные традиции расследования преступлений, как и вовсе стремление их