Кажется, удивление прошло по всем лицам динамовцев. Чтобы от нагловатого и хамовитого Бабушкина услышать «простите меня, пожалуйста» — этого, наверное, ожидали меньше, чем прилета инопланетян.

— Ну что ж, — хитро улыбнулся Григорий Семенович. — Раз ты так просишь, то ладно. Поедешь с нами, будешь запасным.

Бабушкин просиял.

— Но учти, — строго добавил тренер. — Если я хоть раз хотя бы заподозрю, что ты…

— Нет-нет, Григорий Семенович, — торопливо перебил его Бабушкин. — Что же я, не понимаю, что ли, ничего такого не будет, я осознал, я все понял!

— Ну, понял — и хорошо, — кивнул тренер. — Тогда всем дается час на сборы, и ровно в двенадцать часов встречаемся у выхода. Автобус подъедет прямо к воротам.

Не знаю, у кого как, а мои сборы были недолгими. Зубная щетка, полотенце, смена белья и одежды, форма и перчатки — вот, пожалуй, и все. Никогда не был сторонником излишней загрузки сумок по принципу «а вдруг пригодится» — ни в спорте, ни в путешествиях. Как правило, все эти вещи «про запас» просто ездят вместе с тобой туда-сюда, и очень скоро ты и сам забываешь, что положил их куда-то в угол сумки. А зачем таскать с собой лишние тяжести? Каких-либо излишеств там точно не понадобится, самое необходимое занимает не так уж и много места, а если что-то понадобится по делу — на месте запас всегда найдется. Так что и в этот раз собрался я одним из первых — и, чуть посидев, как говорится, на дорожку, спустился вниз.

У выхода постепенно собирались все динамовцы. Кто-то предполагал, как пройдут соревнования, кто-то жаловался, что не успел как следует выспаться, а кто-то ходил с таким видом, как будто уже победил на всех возможных чемпионатах. Я же пытался сконцентрироваться на собственных физических ощущениях и мысленно прогонял в голове все этапы своего выступления. Я давно заметил, что если ты мысленно начнешь «прощупывать» каждую группу мышц, «прогонять» те или иные движения — это помогает быстрее прийти в форму на месте. Тело как бы откликается на мысли о привычных действиях и заранее помогает тебе привести его в рабочее состояние.

— Ну что, Мишаня, — сказал Сеня, делая разминочные движения руками. — Покажем всем, что динамовцы — самые сильные?

— Это уж как выйдет, — отозвался я. — Но приложить для этого все усилия, конечно, надо.

— А я вот считаю, что так себя надо и настраивать, — неожиданно оживился Сеня. Похоже, он вживался в роль признанного всеми спортсмена вместо робкого и отстающего «тюфяка», и эта роль ему решительно нравилась. — Вот заведешь себя, что ты лидер, который сейчас всех порвет — и действительно всех порвешь. А если будешь все время сомневаться, то сорвешься в самый неподходящий момент. По себе знаю!

— Тут не в сомнении дело, — возразил я. — Настраивать себя в духе «всех порву» можно, когда ты полностью уверен, что твои физические и прочие возможности превосходят возможности противника или хотя бы приблизительно равны. Да и то есть опасность, что переоценишь свои силы и весь твой настрой уйдет в пустое хвастовство. А мы еще пока только учимся. И лучше, как мне кажется, настраивать себя на стопроцентную самоотдачу и вообще на кропотливую работу, чем мнить себя чемпионом, когда еще ни одного турнира не провел.

— Может, ты и прав, — неуверенно произнес Сеня. — Просто хочется уже настоящей борьбы, настоящих побед, понимаешь? Пахота в зале — это, конечно, необходимо, без нее никуда. Но покажи мне здесь хотя бы одного человека, который не мечтает стать чемпионом, а?

— Вот считай, что сегодня мы все делаем первый шаг к этой цели, — я ободряюще улыбнулся приятелю и направился к автобусу, который в этот момент как раз заворачивал к нашей общаге.

Автобус, вопреки ожиданиям, оказался самым обычным. Я-то, честно говоря, мечтал, что он будет весь разрисован эмблемами «Динамо», и мы сейчас поедем, ловя на себе завистливые и уважительные взгляды прохожих. Но ничего подобного не произошло — автобус не был оборудован даже самой банальной табличкой за лобовым стеклом, и со стороны мы наверняка больше напоминали каких-нибудь туристов. Кстати, о туристах. Возникла какая-то непонятная заминка с нашим багажом. Подойдя поближе к автобусу, я краем уха услышал, как Григорий Семенович говорил о чем-то с водителем на повышенных тонах.

— Ну куда я сейчас все это впихну, сами посмотрите! — говорил ему водитель, открывая багажный отсек.

— А это не наша забота вообще! — парировал Григорий Семенович, не обращая внимания на содержимое отсека. — Почему мы должны ехать без багажа, потому что вы куда-то там не успели заехать?

Что? Как это — без багажа? Мы что, поедем без своих сумок, которые только что собирали? Динамовцы начали недоуменно переглядываться между собой, изредка кидая взгляды на тренера, который продолжал переругиваться с водителем.

— Вот сам им и скажи тогда, — зло плюнул Григорий Семенович и отошел в сторону. — А лично я никого прикрывать не собираюсь!

Водитель подошел к нам поближе и объявил:

— Ребята! Значит, ситуация такая. Сейчас багажный отсек автобуса полностью забит картошкой. Я перед тем, как заехать к вам, должен был разгрузить мешки. Но грузовик за ними не приехал. Поэтому сейчас мы поступим следующим образом. Свой багаж пока что оставьте здесь — например, в фойе, чтобы все было собрано в одном месте. Я отвезу вас налегке, а потом вернусь сюда и заберу все ваши сумки.

— А не в багажник положить, а с собой в салон взять? — послышались вопросы.

— Ну не получится… Вам бы самим в салоне поместится.

Толпа бойцов недовольно загудела, но делать было нечего — других вариантов все равно на горизонте не просматривалось. Мы побросали сумки в фойе общаги, стараясь, чтобы они лежали общей кучей — вдруг этот водитель не заметит какую-то из них, и что тогда? Выступать без своей динамовской формы? Вообще, конечно, такой подход к делу был неприятен. Водитель, похоже, взял себе какой-то калым, и теперь из-за его хитростей испытывали неудобства люди, вообще никакого отношения к этому не имеющие. Но изменить мы ничего не могли.

Наконец мы разобрались со всеми оргвопросами и отправились в Раменское. Внутри салона стало понятно, почему водитель не захотел сумки брать. На каждом сиденье лежал мешок с картошкой… мда.

Ехать нам предстояло где-то