– Ага.

– Между нами нет ничего общего! – Я сердито складываю руки на груди, а Андрей, уткнувшись подбородком в плечо, кусает губы и едва сдерживает смех. Звук получается странный: нечто среднее между фырканьем и хрюканьем, которые настолько ему не свойственны, что я невольно улыбаюсь.

В голову неожиданно приходит мысль.

– Может, нам и не нужно их любить? Просто понять. И потом, может, роль Онегина – это шанс проявить что-то вроде темной стороны. Вытащить на свет недостатки. Разве не об этом говорил Тор? Не врать на сцене. Это даже забавно. Все будут думать, что ты играешь. А ты просто… ну, будешь честным с собой.

Андрей подтягивает ногу к груди и упирается в колено подбородком, скрывая нижнюю часть лица. Глаза тоже прячутся за челкой.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть темная сторона?

Я пожимаю плечами:

– У всех есть темная сторона.

– Даже у тебя? – спрашивает он с любопытством.

– Конечно.

– И что же ты там прячешь?

Я тру запястья, но, как всегда, ничего не вижу. Я – единственная загадка для самой себя… Или может, я ничего не вижу, потому что все совсем плохо? Может, мое сознание меня защищает? Чушь.

– Скажу, если ты скажешь первым, – выпаливаю я.

Андрей слегка вздрагивает и отводит взгляд. Вскакивает на ноги, отряхивает черные джинсы, поправляет воротник рубашки, застегнутой на все пуговицы.

– Мне пора. А то на английский опоздаю.

Он уходит за кулисы, наверное, за вещами. Вот только его рюкзак уже лежит на кресле в первом ряду! Издав тихий радостный писк, я бросаюсь к нему и быстро прячу книгу Бернарда Шоу между тетрадями, молясь, чтобы Андрей не вернулся раньше времени.

– А я думала, ты занимаешься дзюдо, – кричу я, чтобы тишина не казалась подозрительной.

Ура, транспортировка груза успешно завершена! Я пулей возвращаюсь на свое место и принимаю максимально расслабленную позу. Как раз вовремя: Андрей выходит из-за кулис, натягивая свитер.

– Я занимаюсь. Еще английским, теннисом, анатомией и китайским.

– Когда же ты спишь? – удивляюсь я, ошарашенно уставившись на него.

– Сон – для слабаков. – Андрей усмехается, но мне почему-то слышится горечь в его словах.

Мы спускаемся на первый этаж и выходим из школы. Сумерки пахнут первым морозом, листья шуршат под ногами, ветер срывает с головы капюшон.

– Ну, пока, – скованно говорит Андрей.

Ему явно не хочется, чтобы я снова провожала его до перекрестка. Кивнув на прощание, он уходит: руки в карманах, голова и плечи опущены… Порыв ветра толкает его в плечо, и Андрей спотыкается. Взмахивает руками!

Я вдруг вижу синюю пропасть одиночества, в которую он летит. Вижу его рот, раскрытый в беззвучном крике. Руки, которые тянутся вверх в надежде, что кто-то за них ухватится. И черноту, которая плещется на дне синей пропасти и жадно тянет к нему свои щупальца…

– Андрей! – кричу я. Он останавливается. Поворачивается ко мне, а я лихорадочно перебираю в голове клубок спутанных мыслей, пока не хватаюсь за тонкую ниточку: – Я подумала…. Может… давай репетировать вместе?

– Мне не нужна твоя помощь.

– Зато мне нужна.

Андрей стоит в столбе холодного света, который льется из фонаря на землю.

– Ладно, – соглашается он наконец.

Я подхожу ближе и поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Ветер вдруг закручивает листья вокруг нас, и мы оказываемся в эпицентре крошечного торнадо.

Вдвоем.

Глава 10. Тренинги на сближение

После субботних уроков я мчусь домой и лихорадочно перебираю в уме содержимое гардероба. Раньше меня почему-то не волновало, как я выгляжу. От одежды мне нужно было одно – возможность зарыться в нее поглубже, как в теплый песок или норку. А теперь…

До встречи с ребятами из группы всего два с половиной часа, а мне нужно сходить в душ, вымыть голову и придумать, как выглядеть чучелом не более чем на двадцать процентов из ста. Миссия невыполнима.

Я бросаю мимолетный взгляд в зеркало, висящее на стене в коридоре, и добавляю к списку дел новый пункт: выщипать, блин, брови! Если прищурить глаза, кажется, будто это нестройные ряды крошечных пик. Мои брови разбили лагерь на лбу! Может, поэтому у меня такой воинственный вид, когда хмурюсь?

Я пробегаю мимо кухонного уголка, на ходу стаскивая с себя толстовку. Мама и папа сидят рядом, голова к голове, и хихикают, как подростки. Заметив меня, мама вскакивает на ноги, а папа откидывается на спинку стула и принимается отряхивать со штанов невидимые и, вероятнее всего, несуществующие пылинки.

– Выбираем место для отпуска, – задыхаясь от счастья, говорит мама. Щеки у нее раскраснелись, а волосы распушились настолько, что превратились в золотистую пену вокруг лица. – Хочешь помочь? Я сделаю вафли.

– Нет, – отвечаю я, пятясь к ванной комнате. – У меня есть кое-какие планы.

– Какие?

– Скажу, если обещаешь не суетиться, – говорю я с опаской. Мама неохотно кивает, и я признаюсь: – У меня встреча с… друзьями. Из постановки. Мы идем в городской театр, чтобы посмотреть костюмы. Может, возьмем что-то в аренду.

Когда я снова смотрю на маму, ее глаза горят так ярко, что могут поджечь дом. В эту минуту она ужасно похожа на Тора. И немножко на сумасшедших ученых из детских фильмов и мультиков. Того и гляди откинет голову назад и разразится демоническим смехом. Муа-ха-ха!

– Ты уже знаешь, что надеть? Умоляю, только не одну из твоих ужасных толстовок! Так, возьми мою новую куртку. Помочь тебе сделать прическу? И еще можешь подкраситься и…

– Мама! – воплю я, бросаясь в ванную и закрывая дверь на замок. – Посторонним вход воспрещен!

– Я не посторонняя, я твоя мать!

Мамин смех настолько заразителен, что я тоже смеюсь. Признаться честно, я и сама ужасно волнуюсь. Одно дело видеть всех в школе, и совсем другое – собраться вот так, не по учебе. В глубине души мне радостно оттого, что мама так переживает за меня. Хоть это и смущает.

– Мои друзья, – шепчу я едва слышно. Пробую слова на вкус, перекатываю на языке. И нахожу новые ощущения довольно приятными.

Я шагаю под душ.

Жаль, конечно, что Андрей не попал в нашу группу. Например, вместо Леры. То, как она обращается с Кашей, то, как она ведет себя со всеми вообще… Я смываю пену с волос и с тоской думаю, что мне предстоит провести несколько часов в ее компании. А впрочем, быть может, она не придет? Точно! Ведь Тор сказал, что это не обязательно.

Воспрянув духом, я выпрыгиваю из ванны и