Когда Остролист окончил свой рассказ, Орех стал обнюхивать его ухо. Воспаленное и нагноившееся, оно висело рваными лохмотьями.

— Колокольчик неплохо поддерживал твой дух! — сказал Орех Остролисту. — Но жаль, что он не почистил тебе рану.

Орех принялся вместе с Серебристым обрабатывать больное ухо. Кровь на нем запеклась, так что работа эта требовала большого терпения. Когда Орех вылизал длинные рваные раны, они снова стали кровоточить. Хотя Остролист старался не дергаться, он рычал от боли и топотал лапами, так что Серебристый ломал себе голову, чем бы отвлечь его внимание.

— Орех, — наконец сказал он. — Ты говорил, что у тебя появилась какая-то мысль насчет этой мыши? Что ты задумал?

— Все очень просто, — отвечал Орех. — Мы живем в незнакомом месте, и нам нужны друзья. Ясно, что от элилей добра не дождешься, но есть и другие создания, не элили: птицы, мыши и Йоны — ежи. Их враги — это и наши враги. Надо сделать все возможное, чтобы с ними подружиться.

— Чем они могут нам помочь? — сказал Серебристый, вытирая нос, запачканный кровью Остролиста. — Они не могут рыть, они не могут нам добывать пишу, они не могут за нас сражаться. Они будут дружелюбно к нам относиться, но этим дело и кончится. Я слышал, как эта мышь пищала: «Ты говори — она прийти». Держу пари, все они явятся! Надеюсь, ты не собираешься набить наш дом мышами и рогатыми жуками?

— Для начала мыши могут нам все рассказать об этом месте.

— Они расскажут то, что знают мыши! Кроликам нужно совсем иное!

— Всего полезнее для нас была бы птица! — задумчиво сказал Орех. — Мы летать не умеем, а птицы летают на далекие расстояния. Если кто-нибудь из вас встретит какую-нибудь птицу не из породы элилей и она попросит помощи, ради всего святого, помогите ей! Упустить такой случай — все равно что оставить морковь гнить на поле!

— Идея прекрасная, но таких случаев — единицы! — в раздумье заметил Смородина.

— Я готов помочь! — весело сказал Серебристый. — Дело стоящее! Может быть, мне удастся увидеть, как Лохмач нянчится с полевками!

Когда кролики вылезли на сильфлей и приблизились к буковой роще, навстречу им показались чем-то весьма довольные Вероника и Хокбит.

— Ребята! Мы встретили еще одну мышь! Она откуда-то узнала про историю с пустельгой и была с нами весьма любезна. Мышь показала нам одно местечко в стороне от леса. «Вы любить хорошая трава? — спросила она нас. — Там очень хорошая». Мы отправились туда. Трава там отменная.

На широком выгоне росла в самом деле отличная трава вышиною около полуметра. Чувствуя приятное удовлетворение от того, что события подтвердили его правоту, Орех принялся жевать нежные кустики клевера. Некоторое время все тоже молча щипали клевер.

— Умный ты парень, Орех, — сказал, наконец наевшись, Остролист. — Вот и с мышью у тебя отлично получилось! Конечно, мы бы и сами в конце концов нашли этот участок, но не так быстро.

Орех был очень доволен.

— Теперь нам не надо спускаться к подножию холма каждый раз, как мы захотим поесть вкусной травы! Однако, Остролист, от тебя пахнет кровью, и это может плохо кончиться! Идемте в рощу, посидим около норы!

4+4. Кихар

Ранним ясным утром, выбравшись из нор на сильфлей, Лохмач и Серебристый пригладили уши, понюхали воздух и, направляясь к выгону с клевером, запрыгали наперегонки со своими длинными тенями.

Путь их шел по невысокой траве. То присаживаясь перекусить, то осматриваясь вокруг, они приблизились к неглубокой яме. Внезапно скакавший впереди Лохмач остановился, согнув спину, и стал внимательно что-то рассматривать.

Даже не успев заглянуть в яму, он понял, что там сидит какое-то крупное животное. Спрятавшись в густой траве и высунув оттуда один нос, Лохмач сумел рассмотреть только чью-то белую шею. Неизвестное ему существо было размером с самого Лохмача. Замерев на месте и не дыша, Лохмач продолжал вести наблюдение. Животное не двигалось.

— У кого бывает белая спина? — спросил Лохмач у Серебристого.

Подумав, тот ответил:

— Пожалуй, только у кошки.

— Здесь не может быть кошек!

В этот момент из ямы послышалось глухое с присвистом шипение.

Единственные уцелевшие представители сэндльфордской Ауслы Лохмач и Серебристый были о себе довольно высокого мнения.

Они знали, что товарищи относятся к ним с известным почтением: нешуточная схватка с крысами в заброшенном амбаре доказала, чего они стоят. Однако если в ту ночь, когда Лохмача охватил суеверный ужас при встрече со страшным Черным Кроликом, он не побоялся откровенно признаться, что струсил, то сейчас мысль о том, что ему придется вернуться в Соты и отрапортовать, что, встретив незнакомое существо, он удрал, была Лохмачу очень не по вкусу. Взглянув на Серебристого и заметив, что тот тоже зажегся боевым пылом, Лохмач смело подошел к яме.

В яме сидела совсем не кошка. Там пряталась большая птица. Кролики никогда не встречали таких птиц. Белое пятно, которое они издали заметили, покрывало плечи и шею, а спина птицы была светло-серая. Коричневая голова по контрасту с белой шеей выглядела черной. Казалось, что птица носит черный капюшон. Кролики заметили также, что каждая из ее перепончатых лап вооружена тремя сильными когтями. Острый клюв птицы загибался книзу. Отчаянно зашипев, птица разинула клюв и показала красную пасть. Она пыталась ударить кроликов, но почему-то не могла сдвинуться с места.

— Она, наверное, ранена, — сказал Лохмач.

— Не могу понять, где рана. Надо обойти ее с тыла, — сказал Серебристый.

— Берегись, — предупредил его Лохмач. — Она может достать тебя клювом.

Обходя яму, Серебристый слишком близко подошел к птице, и ему едва удалось вовремя отпрыгнуть, чтобы избежать сильного удара.

— Она чуть не перешибла тебе лапу, — сказал Лохмач.

Догадываясь, что птица не может выбраться из ямы, кролики уселись на краю, разглядывая ее, а она разразилась отчаянными хриплыми криками: «Йарк! Йарк! Йарк!».

Озадаченные Лохмач и Серебристый повернулись и пустились наутек. Невдалеке от нор они остановились, чтобы перевести дух и с достойным видом приблизиться к колонии.

Однако Орех, вышедший им навстречу, сразу же обратил внимание на то, что у них расширены зрачки и дрожат ноздри.

— Уж не встретили ли вы элилей? — спросил Орех.

— Будь я проклят, если сумею в