Кажется, что я так и должна оставаться в море – идти, не останавливаясь. К западу, на Мадагаскар. К северу, в Сомали, где хозяйничают пираты. На юг – в Южный океан с его чудовищными волнами. Куда угодно.

Завтра мне придется сообщить страшное известие. Адам уже потерял жену. Как я найду нужные слова, чтобы сказать ему? Когда погибла Хелен, то, по крайней мере, спасли ребенка…

* * *

По всему штурманскому столу в рубке раскиданы записочки моим почерком. «Левая щека полнее, левая скула выше». Никто никогда не замечал этих различий. Никто не мог отличить нас друг от друга. «Более густые брови». Но я уже изменила их рисунок. «Более тощая». Но я и буду более тощей после долгого океанского перехода.

«Левша». Моя леворукость – это внешнее проявление зеркальности моих внутренних органов, но это не физический признак, всего лишь поведенческий. Правой рукой я пишу не слишком-то хорошо, но в данный момент она замотана повязкой. Никто и не будет ждать, что я буду способна ею что-нибудь написать.

«Сердце и прочие внутренние органы – на противоположной стороне тела». Адам это знает?

«Плавание под парусами. Игра на фоно`». В этих вещах я сильнее Саммер. Но «чайника» в парусном спорте изобразить достаточно легко. Притвориться плохой пианисткой – это уже сложнее. Наверное, безопасней просто держаться подальше от любых клавишных.

«Готовка и дети». В этих вещах Саммер сильнее. Но это – не ядерная физика. Справлюсь, если понадобится. Что же до медицины и акушерства, то Саммер уже бросила это занятие.

Различия между мною и Саммер, которые я не могу скрыть от окружающих, – это ее шрам и ее беременность. Шрам у меня уже есть.

* * *

Не знаю, когда впервые у меня возникла эта идея. Наверное, на полуденной жаре. Я проснулась в черном чреве «Вирсавии», и снилась мне Саммер.

Можно ведь и избежать всего того, что меня ждет… Избежать той жизни, в которой ни работы, ни дома, ни любви. «Вирсавия» будет моей. Адам будет моим. Деньги будут моими.

Ребенок будет моим.

Хоть и нет никакого ребенка.

Наверное, эта идея всегда была со мной. Была ли она со мной, когда я писала все эти записочки, раскиданные сейчас по штурманскому столу? Была ли со мной, когда я карабкалась на мачту?

Была ли эта идея со мной, когда я оставила собственную жизнь позади, чтобы подняться на борт яхты Саммер с мужем Саммер? Была ли она со мной, когда я, согнувшись в три погибели, пряталась под телом моего отца и узнала, что он предпочел не делить свое состояние?

Когда я калечила себе ногу, то не думала об этом. У меня не было никаких планов. Это был чисто символический акт. Просто такой выразительный способ почтить память Саммер, примерно как татуировка.

«У тебя не получится обмануть Адама». Да ладно, он не может отличить нас друг от друга, и он такой рассеянный, что просто не заметит, если я пару раз в чем-нибудь лажанусь! И теперь я знаю про жизнь Саммер практически все, даже про ее сексуальную жизнь. Во время нашего перехода она была более чем откровенна. Я столько всего наслушалась про Адама, что он даже проник в мои сны.

Едва посмотрев видеозапись, я сразу стала переживать, что она потеряется, прежде чем кто-нибудь еще сумеет ее посмотреть. На лэптопе сохранились видеофайлы только за семь дней – должно быть, после этого срока отснятый материал автоматически стирается и постепенно заменяется новым. Так что я сразу переписала нужный ролик на DVD-диск, извлекла его из дисковода и убрала в рундучок в каюте. А сейчас обнаруживаю прореху в подкладке своей дорожной сумки и заталкиваю его поглубже туда.

Искушение слишком уж велико. Я больше не буду беспомощной бабой, которая не способна удержать собственного мужа – даже такой приманкой, как состояние Кармайкла. Больше не буду маяться без работы, без дома. Аннабет никогда не доведется узнать, что Ной меня бросил. А тот – тот пускай себе изображает убитого горем мужа, если захочется.

Роюсь в своей жизни, словно в мешке с приготовленным на выброс барахлом, высматривая то, что хотела бы сохранить. Ничего такого не нахожу. Некому даже оплакивать меня. Моей матери всегда была ближе Саммер. Человек, которого я люблю больше всех на свете, – наверное, вообще единственный человек, которого я сейчас люблю, – это мой брат, но какая разница Бену, кого из сестер он потеряет?

* * *

В жизни не стала бы этого делать. В жизни не стала бы врать Адаму. Но меня беспокоит, как будет воспринято мое появление на Сейшелах – на лодке, которая принадлежит не мне, со скла́дной историей о том, как ее настоящая владелица сама свалилась за борт… Даже с этим диском все мои объяснения могут потеряться при переводе. Очень не хочу в итоге оказаться в африканской тюрьме.

И еще мой паспорт. Просто не могу поверить, что я не оформила выезд из Таиланда! На тот момент эта подробность просто вылетела у меня из головы. У Саммер выездной штамп в паспорте, в документах на лодку – отметка таможни, а у меня – ни фига. Теперь это выглядит более чем стрёмно. Я убила столько времени, кружа в зоне и разыскивая Саммер, что все разумные сроки давно вышли, и это только прибавит подозрений. А до кучи ко всему придется еще и позвонить Адаму в Таиланд, чтобы огорошить страшным известием.

* * *

Можно выдать себя сейшельским властям за Саммер, пройти таможню и паспортный контроль, сесть на самолет до Таиланда и рассказать все Адаму лично. В судовой роли нет никакой Айрис Кармайкл. Никому на Сейшелах даже не надо знать, что кто-то упал за борт.

Вот только Адам – сам сейшелец. Страна эта крошечная, и у Адама там полно родственников. В своем горе он обязательно сорвется домой. Выяснит, что никто на Сейшелах не знает об исчезновении Саммер. Что он про меня подумает? Как минимум, что я повредилась головой.

Пожалуй, все-таки можно сказать властям, что второй член экипажа выпал за борт, но что это была Айрис. В качестве Саммер я не попаду под какие-то подозрения, поскольку для них я – законная владелица яхты, все мои бумаги в порядке, я замужем за гражданином Сейшельских островов и сама имею право на местное гражданство. Они, конечно, откроют расследование, но не увидят в исчезновении Айрис ничего криминального, так что позволят мне выехать из страны, чтобы воссоединиться с мужем. И тогда можно будет сказать Адаму всю правду.

Но что, если все это выплывет на публику? Богатые австралийские дамочки не каждый день выпадают в море из собственных яхт… Это наверняка попадет в местные газеты. Новость вполне может долететь и до Таиланда.

Мне нельзя быть Айрис для Адама и Саммер для всех остальных. Он не сумеет скрыть своего шока и горя.

Наверное, все-таки разумней будет раскрывать правду постепенно. Сначала скажу ему, что я Саммер, но что потеряла ребенка – Айрис, мол, выпала за борт, а я от перенапряжения потеряла ребенка. Это типа подготовит его куда как к худшим известиям. Позволит мне дождаться правильного момента, чтобы рассказать ему все от и до.