Я ненавижу это «завтра»! Спотыкаясь на каждом шагу, спускаюсь в салон, а «Вирсавию», дрейфующую теперь по воле ветра и течения, начинает валять с борта на борт на неспокойном море.

«Не здесь, – звучит все тот же голос. – Поспи на той чудесной широченной кровати. Отдохни хорошенько».

Я должна доверять этому голосу: если мы вдруг и впрямь пересечемся курсами с каким-нибудь другим судном, его рулевой обязательно заметит тусклые ходовые огни «Вирсавии» и чисто с нами разойдется. Отец учил нас, что оставлять лодку без вахтенного непростительно, что это просто святотатство, но у меня нет выбора. Мне надо поспать. В любом случае с самого выхода из Таиланда мы не видели ни единого судна. Я весь день тщетно пыталась связаться хоть с кем-нибудь по УКВ. И прямо сейчас мы посреди одного из самых безлюдных океанов мира, в нескольких днях хода от оживленных судоходных путей. Никто тут не появится.

Ввалившись в носовую каюту, врубаю свет. Мельком вижу свое отражение в экране телевизора.

Телик! Кровь кидается мне в голову. Такое чувство, будто меня ударили в грудь. Видеонаблюдение! Что там говорила Саммер? Это живая картинка, или система еще и пишет? Сестра не была уверена, что эта штука даже вообще работает.

Пульт! Саммер говорила, что он заперт в рундучке с ее обручальным кольцом. Отец никогда не говорил нам, где держит ключ, и она тоже не сказала. Ладно – вытаскиваю свой нож, который постоянно держит при себе любой нормальный яхтсмен, и втыкаю его в щель между выдвижным ящичком и проемом. С момента исчезновения Саммер прошло уже восемнадцать часов. Не стирается ли запись автоматически по прошествии суток? Понятия не имею, какие были в ходу технологии, когда отец устанавливал эту систему много лет назад. На что тут все пишется – на хард-диск?

Тык, тык! Отчаянно бью ящик ножом, словно наемный убийца. Он слегка вылезает из проема – хватаюсь за ручку и, расшатав, наконец выдергиваю его. Ящик ударяется об пол, его содержимое разлетается во все стороны. Хватаю обручальное и помолвочное кольца Саммер, пока они не успели раскатиться по каким-нибудь щелям. Натягиваю их на пальцы все еще кровоточащей правой руки, чтобы не потерялись.

Пульт! Нашариваю его, нацеливаю на телевизор, вжимаю палец в кнопку включения. Ноль эмоций.

Батарейки! Батарейки сдохли. Вырываю их из отсека, и они со стуком разлетаются по полу. Мчусь в рубку. Под штурманским столом – целая колония батареек всех размеров.

Прокручиваю каналы. Ничего, кроме «снега».

И вдруг чернота. Но внизу экрана указаны дата и время. Девятнадцать часов, двадцать девятое марта. Живая картинка.

Как перемотать? Тычу во все кнопки на пульте. Как мне заставить эту систему работать? У нее где-то должен быть мозговой центр.

Снимаю телевизор со стены. За ним упрятан древний лэптоп. Провожу пальцем по трэкпэду, и экран компьютера освещается. Под иконкой «Домашнее видеонаблюдение» нахожу ту самую живую трансляцию, что проигрывается сейчас на экране телика, а в другом окне – семь файлов, каждый со своей датой. Щелкаю на самом недавнем, датированном вчерашним днем – двадцать восьмым марта.

Начинаю смотреть с самого начала, с двадцати трех ноль-ноль. Короткими отрезками быстро проматываю вперед. Сплошная темнота.

В пятнадцать минут двенадцатого кокпит освещается, и появляется Саммер.

– Есть! – ору я. Она выглядит такой знакомой и такой живой, что я со вздохом облегчения опускаюсь на кровать, будто все в порядке, будто я нашла ее. А потом соображаю, свидетелем чего вот-вот стану. Смерти моей сестры.

* * *

Надежда – это демон. Она играет с вами, флиртует, заигрывает, а потом, когда начинаешь доверять ей, бесследно исчезает. Умирает. Сначала умерла Саммер, а теперь умирает и надежда.

Саммер стоит в кокпите в своих крошечных шортиках и здоровенной фуражке, озабоченно нахмурившись. Хотя ничем она не озабочена. Такое выражение появляется у нее на лице, когда она довольна собой. Сестра готовит сюрприз.

Камера жестко закреплена на передней панели – палуба на экране располагается строго горизонтально, – так что трудно понять, на какой борт кренится лодка, пока Саммер ставит грот. Однако море позади кокпита, похоже, приподнято справа, а с левой стороны экрана проваливается вниз. Поскольку камера нацелена на корму, это означает, что поверхность воды выше с левого борта – или, вернее, лодка кренится на левый борт.

Когда мы вышли из зоны, Саммер, должно быть, встретила западный ветер. Почему я не сказала ей, чего ожидать? Сознавала ли она, что это не то направление, что это не пассат? Видать, чисто случайно словила какой-то местный ветерок. Такое обычно ненадолго.

Но Саммер этого не знает. Настраивает положение грота и гордо сидит, словно движение под парусами – это какое-то новое чудо, которое она сама изобрела.

Проходит несколько минут. Саммер вскакивает и бежит к камере. Ее лицо увеличивается, заполняет собой чуть ли не весь экран, а потом пропадает из виду. Она скрылась в рубке.

Появляется опять, к уху прижат спутниковый телефон.

Саммер стоит лицом к носу. Ее лицо прямо перед камерой, огромное на экране. Глаза скашиваются на телефон. Она плотней прижимает его к щеке. На лице чистое блаженство. Наверное, это Адам.

Почему он позвонил? Что-то случилось с Тарквином?

Саммер запрыгивает на сиденье кокпита, вытягивается во весь рост, чтобы держать телефон повыше. Говорит в него. Насколько я могу судить, скорее кричит в него. Похоже, плохая связь.

И вдруг какое-то вихляние. Саммер дергается всем телом, когда лодка встряхивает ее. Могу предположить, что происходит, но сестра в полном неведении.

Ветер заходит! Она чувствует, что что-то не так, и реагирует худшим способом из возможных. Решает, что странное движение вызвано чем-то впереди, по курсу. Встает во весь рост на кормовой палубе для лучшего обзора. На ней ни страховочной сбруи, ни спасательного жилета.

Хрясь!

Запись без звука, но я буквально слышу убивающий ее сокрушительный удар, словно взрыв в своем собственном черепе. Грот подлавливает ветер с обратной стороны, «Вирсавия» скручивает самопроизвольный поворот фордевинд, и гик, перелетая на противоположный борт, со страшной силой бьет Саммер по голове. Ее тело тряпичной куклой летит в океан.

* * *

Ее убило мгновенно. По-другому и быть не могло. Я произношу эти слова вслух, чтобы окончательно убедить себя, но знаю: все-таки остается шанс, что это не так. Ее могло только вырубить.

И все-таки моя сестра не страдала. Без спасательного жилета наверняка захлебнулась и утонула, прежде чем пришла в сознание.

Но я все равно ищу. Ищу весь следующий день. И весь день все та же мысль преследует меня: что не просто нет шансов найти Саммер живой – их и не было с самого начала. Высматриваю тело, хотя даже не знаю, продолжают ли мертвецы плавать на поверхности воды. Я ищу не потому, что у меня есть надежда. Ищу только по той причине, что единственная альтернатива – это не искать.