на двадцати, а обогнать было невозможно из-за того, что по встречной стороне ехало много грузовиков. Но как только мы добрались до окраины Гула и преодолели ограничение скорости в тридцать миль в час, она увеличила скорость до пятидесяти и оставила меня позади - явление, с которым я часто сталкивался.

 Затем я попал в стаю грузовиков «Вольво», проезжавших по широкому мосту у доков. Прежде чем я понял, где я нахожусь, я уже пересек реку и оказался в Старом Гуле. Затем мне пришлось повернуть назад, и такая же стайка «Вольво» снова унесла меня на запад.

Я свернул направо в центр и остановился недалеко от ратуши, где сориентировался по карте и добрался до неказистой улицы на окраине под названием Магглтон-лейн, на которой мне предстояло ждать. Было девять тридцать, поэтому я поставил будильник на без пяти десять, затем откинул голову назад и задремал. Солнце светило на меня, и я исчез из мира, но спустя, казалось, несколько секунд, сигнал будильника вернул меня к жизни. Следуя инструкциям, я вышел из машины, открыл багажник и сел на заднее левое сиденье, читая газету с заголовком «Террористы предъявляют условия».

Через две минуты десять часов (плохие оценки за опоздание) параллельно проехал бледно-голубой минивэн с гербом на боку. К моему удивлению, из него вышел и открыл  Эрик Яркоглазый (он же Алпорт), которого я встретил несколько дней назад в поезде, идущем на Ливерпуль-стрит. На нем был синий комбинезон и кепка для яхтинга, и он не подавал виду, что знает, кто я такой, хотя я бы узнал его где угодно.

—  Помогите мне с этими собачьими порошками, — сказал он.

Мы взяли десять квадратных пакетов, завернутых в коричневую бумагу и обвязанных почтовой веревкой, и сложили их в двойной ряд в багажнике «роллса». Когда я подписывал форму в его планшете, он провел ладонью по лицу — один раз.

— Забудь, что ты меня видел. Верно?

Я хлопнул ботинком.

—  Без проблем.

Мы пробыли вместе две минуты, и он уехал в облаке голубого дыма. Все, что мне нужно было сделать, это выйти из Гула тем же путем, которым я пришел, и хотя я ожидал, что заблужусь в лабиринте водных путей и маршрутов грузовиков, вскоре я оказался свободен и направился в сторону Донкастера.

 

 

Глава 8

 

Первая фаза работы завершилась и я облегчением  закурил сигарету. Работа персонала была образцовой, иначе, возможно, это бы и не затевалось. Очевидно, я работал в хорошей фирме. Трудно было поверить, что британская экономика находится в такой опасной ситуации, если вокруг есть такие таланты. В стране их было больше, чем нужно, чтобы компенсировать праздность, беспечность, беспомощность, будь что будет, веселый, черт возьми, как твой отец, давай поживем. Очаровательный и поразительный человек, с которым я познакомился несколько дней назад и которым, во всяком случае, эта страна всегда будет довольна и которого, без сомнения, будет с любовью вспоминать.

В трудные времена ситуацию обычно спасают те, у кого есть чутье, склонность к импровизации, творческие способности, трудолюбие, любовь к деньгам, гибкость, отсутствие паники в сложной ситуации, удача (конечно), отказ считать долгие часы анафемой и творческое внимание к деталям при составлении плана или программы — и я надеялся, что именно таким человеком я быстро стану.

Был, конечно, и другой тип людей, который ни одна страна не могла себе позволить, но который Англия каким-то образом научилась терпеть. Это те, кто  совмещал все эти качества, но ограничивался рамками работы, которая сдерживала их от ее начала и до пенсии и защищала  от опасности. «Это определенно сделало эту страну уютной и интересной для жизни», — подумал я, задаваясь вопросом, к какой категории я отношусь, когда  отправился по разумно спланированному маршруту в южно-центральный Шропшир, где мне предстояло выгрузить партию посылок Моггерхэнгера.

Я увидел кого-то, стоящего рядом с тем местом, где я оставил Перси Блемиша, и моя спина похолодела при мысли, что это может быть снова он, на этот раз направляющийся на юг. Я не хотел, чтобы в машине больше путешествовали автостопом. Мы с Моггерхэнгером теперь были абсолютно едины в этом вопросе, хотя на моем старом фордике я много раз подвозил попутчиков, что не было большой жертвой, поскольку я никогда не уезжал очень далеко. Однако я решил сделать исключение для пожилой женщины лет шестидесяти, потому что к моменту моего приближения у меня не хватило духу оторваться и бросить ее, тем более что по машине загремел внезапный шквал ледяного дождя из Сибири.

— Куда вы направляетесь? 

Я надеялся, что это будет следующая деревня.

— В Лондон.

— Я могу подвезти вас до Донкастера.

— Я была бы вам очень признательна.

— Садитесь сзади.

Я тронулся по своему пути.

— Это очень неподходящий день для поездки, — сказал я.

У нее были красивые черты лица, но ее лицо было изможденным и морщинистым. Я никогда не видел никого, кто меньше походил бы на автостопщика. На ней была дорожная накидка и хорошая кожаная сумка через плечо.

— Полагаю, автобусное сообщение здесь паршивое. — Молчание между двумя людьми казалось все труднее поддерживать. — Мне это место не кажется очень удобным.

— Я согласна, это не Лондон, — ответила она, — но я живу здесь уже несколько лет и не думаю, что у меня есть основания жаловаться на недостаток удобств. В местном пейзаже есть определенная суровость, но временами он может быть очень красивым.

Ей было больно говорить, как будто она создана для чего-то лучшего, чем разговаривать с кем-то, у кого она просила подвезти.

— У вас семья в Лондоне?

— Друзья. По крайней мере, я на это надеюсь. Я их давно не видела. Возможно, они там больше не живут. Еще у меня есть дочь, но она не хочет меня видеть. И я не хочу ее видеть. В последний раз, когда я слышала о ней, она работала в вегетарианском ресторане недалеко от Ковент-Гардена.

— Вы должны быть там к чаю. — Трудно было придумать, что еще сказать для оживления разговора. — Я высажу вас на М1, так что вас скоро подвезут. Я направляюсь в Шропшир.

— Тогда я поеду туда. — В ее голосе я уловил нотку неуверенности, почти истерики. — На самом деле, я поеду куда угодно, лишь бы сбежать отсюда.

— Здесь так плохо?

Она наклонилась вперед и сказала мне на ухо: — Вы понятия не имеете.

Эти слова охладили меня. — Наверное, нет.

— Я могу с вами поговорить, потому что вы кажетесь хорошим человеком. Я не могу сказать, что у меня была тяжелая жизнь, за исключением того, что я была замужем за