КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Комната в казарме пленных американских летчиков. Белые бетонные стены, узкое окно, закрытое чугунной решеткой. В комнате железная койка, деревянный табурет, небольшой стол. На кровати спит  Ф р э н к, остриженный наголо. Рядом с кроватью, на табурете, лежит его одежда. Здесь же, на полу, его шлепанцы. Ночь. Музыка. Возникают очертания Нью-Йорка. Огни реклам. В глубокой тишине раздаются шаги. В комнату входят  п я т ь  ж у р н а л и с т о в, среди них одна женщина. Они в черных костюмах, в белоснежных сорочках. У каждого по блокноту и по гигантской авторучке марки «Великан».

Ф р э н к (не вставая с койки). В чем дело, леди и джентльмены? Вы кто такие?

Первый журналист поднимает указательный палец.

Ах, вот что! Журналисты! На пресс-конференцию, значит, пришли. Послушать исповедь обманутого человека — обманутого пропагандой. Но, леди и джентльмены, я не собираюсь перед вами исповедоваться!

Журналистка поднимает указательный палец.

О мисс, вы так меня просите, что я не могу вам отказать. Вы меня просто убедили! (Быстро встает.) Но если вы рассчитываете, мисс, на сенсацию, то вы ошибаетесь! (Надевает рубашку, брюки, шлепанцы. На рубашке личный знак — 28 285.) Я знаю вашу братию, журналистов. Вы не очень-то любите вникать в существо вопроса. Вас больше интересуют скандальные фактики. Если это так, то вы обратились не по адресу. Я, леди и джентльмены, никогда не был поставщиком скандальных сенсаций. И на этот раз не собираюсь!.. Итак, будем считать, что мы договорились?

Журналистка поднимает указательный палец.

(Горячо.) Мне понятен ваш вопрос, мисс. Вы хотите, чтобы я рассказал о себе. Извольте, господа! Моя фамилия Дингтон. Имя — Фрэнк.

Все быстро записывают.

Родился в тысяча девятьсот тридцать девятом году в городе Нью-Йорке. Женат. Детей не имею. Личный знак — двадцать восемь тысяч двести восемьдесят пять. Военное звание — лейтенант. Летал на самолете Ф-4С «Призрак». Во Вьетнам прибыл первого сентября тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Через три месяца был сбит над территорией ДРВ. В бомбежках Демократической Республики Вьетнам участвовал двадцать шесть раз. До поступления в летную школу окончил колледж в Нью-Йорке.

Журналисты вполне удовлетворены ответом. Первый журналист тут нее поднимает указательный палец.

Я вас понял, сэр. Вы хотите знать о перспективах войны во Вьетнаме?

Первый журналист снова поднимает указательный палец.

Ну да, вас интересует мое мнение? Леди и джентльмены, я человек военный и потому буду говорить как военный.

Среди журналистов оживление.

Господа, я пробыл во Вьетнаме всего лишь три месяца. Но и этот срок дает мне право поделиться с вами некоторыми впечатлениями. В течение этого времени, как вы знаете, наше командование провело ряд кампаний, но ни одна из них не имела успеха.

Первый журналист снова поднимает указательный палец.

Дело не в климате и не в джунглях, сэр! Вопрос значительно глубже.

Второй журналист поднимает указательный палец.

Неправда, сэр! Наши солдаты воюют достойно! Наша армия сегодня так оснащена оружием и техникой, как еще никогда не были оснащены войска, сражающиеся под американским флагом.

Третий журналист поднимает указательный палец.

Чем это можно объяснить? Могу пояснить, сэр! Дело в мышлении тех, кто руководит сегодня войной во Вьетнаме.

Журналистка поднимает указательный палец.

Я вас понял, мисс! Когда нас отправляли во Вьетнам, нам говорили, что мы едем с освободительной миссией, и мы верили. Нам говорили, что мы призваны защитить свободу Юга от агрессии Севера, и эту версию мы не подвергали сомнению. Но вот мы прибыли в Сайгон и в первый же день столкнулись с враждебным отношением к нам со стороны местного населения. Для вьетнамцев, господа, мы — оккупанты и не больше. Нет, не улыбками и розами встретил нас Вьетнам, а презрением и ненавистью! В Южном Вьетнаме более семидесяти различных партий. Но ни одна из них, по существу, нас не поддерживает и — более того — ни одна из них не одобряет нашего присутствия. Если говорить начистоту, наши войска в Южном Вьетнаме — оружие защиты режима Нгуен Као Ки — режима, угодного Соединенным Штатам.

Журналистка поднимает указательный палец.

Мисс, о какой стратегии вы говорите? Стратегия наших полководцев напоминает мне водителя такси, который по карте Чикаго ищет дорогу в свой нью-йоркский коттедж, и чем дальше едет, тем он, естественно, еще больше сбивается с пути.

На лицах журналистов появляются улыбки. Журналистка поднимает указательный палец.

Это ложь, мисс! Наше командование не стремится к мирному урегулированию вьетнамской проблемы. Да, оно за мир, но за такой, какой бы его устраивал. Да, оно за переговоры, но за такие, на которых бы вьетнамцы безоговорочно приняли его условия.

Первый журналист поднимает указательный палец.

Это было бы идеально, сэр! Но, как я вижу, вы мало что знаете о Вьетнаме. Смею вас заверить, леди и джентльмены, вьетнамцы не потерпят сегодня никакого диктата, никакого вмешательства извне, чего бы это им ни стоило!

Второй журналист поднимает указательный палец.

Сэр, справедливость, жажда свободы, уверяю вас, куда сильнее атома!

Журналистка опускает палец соседа и тут же поднимает сама указательный палец.

Леди и джентльмены, сложность вьетнамской проблемы состоит в том, что мы упорно стараемся поделить неделимое.

Третий журналист поднимает указательный палец.

О каком гуманизме, сэр, вы говорите, если во Вьетнаме миллионы родителей лишились своих сыновей и дочерей, а сыновья и дочери — родителей? Деление на Север и Юг так же несправедливо, как если бы мы сегодня поделили Соединенные Штаты на две части.

Журналистка поднимает указательный палец.

Какой выход, мисс! Выход может быть один. Мы должны уйти из Вьетнама.

Журналистка не согласна, она снова поднимает указательный палец.

Мисс, о какой капитуляции вы говорите? Я не совсем вас понимаю.

Первый журналист поднимает указательный палец.

Я предателем, сэр, никогда не был. Я был офицером и старался быть хорошим офицером. Я двадцать шесть раз бомбил ДРВ и столько же раз мог погибнуть. Я не сам сдался, я попал в катастрофу, но это уже судьба.

Второй журналист поднимает указательный палец.

Вы ошибаетесь, сэр! Я люблю Америку. Но не ту, которую вы любите, сэр! Америку, которая сегодня посылает на бойню во Вьетнам своих сыновей, извините, эту Америку я не люблю! Америку, которая убивает своих президентов, сэр, я тоже не люблю!

Первый журналист поднимает указательный палец.

О, ошибаетесь, сэр, мы живем по законам Джонсона, а не демократии. Мы заменили на наших знаменах