так делал — прекращал разговор самым странным образом, когда не хотел отвечать или обсуждать. Почему-то вдруг Рина решила не настаивать на ответе. Хотя обычно она всегда стояла на своём. Того требовала её научная карьера. Порой выступления с докладом заканчивались дебатами между профессорами, коллегами учёными и ей. Важным было довести дебаты с высоко поднятой головой, не ретироваться при сложных вопросах или выводить их в нужное для себя русло. Так что Рина в какой-то мере владела искусством ведения трудных диалогов. Но почему-то рядом с этим мужчиной все её сильные качества вдруг умалялись, и она ведомо следовала за желаниями графа.

— Опять ты задумалась, — тихо сказал граф и коснулся её подбородка. Рина подняла глаза, и граф поцеловал её.

Он медленно коснулся губ девушки. Какое-то время Рина не отвечала. Затем персик вывалился из рук, она обняла графа за шею и вжалась в его тело, жадно отвечая на поцелуй. Вдруг она почувствовала прилив желания, выросший из её снов, где она была лишь невольной участницей. Теперь близость графа, которую она ощутила наяву, вдруг побудила вырваться скопленное возбуждение. Граф удивился её порыву, но не прерывал поцелуй. Когда он почувствовал, что не может больше сдерживать себя, то медленно отстранил девушку. Рина посмотрела затуманенным взглядом.

— Лучше съесть завтрак, пока не остыл, — сказал граф, убирая руки Рины от себя.

Девушка тяжело выдохнула. Они провели ещё около часа на поляне, пока грел кофе, но потом и он остыл. Больше они не целовались, а только вели непринуждённую беседу. Домой вернулись, чуть подбавив шаг коней. Граф отправился работать в кабинет, а Рина спустилась в архив.

Когда она разбирала стеллажи в последнем ряду, на глаза ей снова попался закрытый ящик, который она видела в первый день работы в архиве и приняла за книгу.

— Мне казалось, Виктор его убирал в другое место… Странно.

С того момента, как она его увидела, Рина не предпринимала попыток вскрыть содержимое. Теперь, когда она смотрела на ящик, ей вдруг показалось, что у графа гораздо больше тайн, чем один этот ящик на замке, и графу может сильно не понравиться то, что Рина начнёт эти тайны вскрывать. Рина невольно коснулась губ, вспомнив поцелуй на поляне. Виктор вызывал в ней столько противоречивых чувств, что она перестала себя понимать. В голове постепенно образовывалась каша из мыслей и эмоций. До приезда в этот дом с ней такого никогда не случалось.

Ужинать она села одна — граф вновь уехал по делам. Из кухни вышел Анор и поставил перед ней бокал вина.

— Привет, мышка. Виктор просил передать, чтобы ты не скучала. Захочешь ещё вина — зови, я буду в кухне.

— А где Крис?

— Сегодня не его смена.

Анор собирался уйти, но Рина задержала его.

— Слушай, Ингвар как-то сказал мне, что до меня в доме была другая девушка. Точнее, другие. Крис тоже говорил что-то подобное.

— Ну да, мышонок, ты думала одна такая?

— Нет, я… Просто я хотела узнать, кто они были? Зачем приезжали? В каких отношениях были с графом?

— Ого, сколько вопросов, — хмыкнул Анор.

— Пожалуйста, скажи мне. Мы с графом вроде как… Ну что-то вроде как теперь вместе, и я бы хотела знать…

Анор засмеялся, и смех его вышел очень недобрым. Рина сжалась внутри. Анор, сквозь смех, сказал:

— Послушай, мышка. Для твоего же спокойствия: не задавай лишних вопросов.

— Почему они лишние? Что такого в том, что я хочу узнать о Викторе больше?

— Зачем? — Анор вдруг злобно глянул на девушку. — Женщины… Вы всё время суёте свой нос куда не следует.

Стюарт вдруг резко подошёл к Рине и наклонился к её лицу:

— Я тебе историю расскажу. А ты умная, сама всё поймёшь. Может, ты её слышала, в газетах писали. Так вот, жил как-то в Лангрии один важный человек. Богатый и очень, очень влиятельный. Тоже не из последних в Королевстве, у него бизнес большой был. Но, как ты понимаешь, дела он вёл не совсем честно, а последствия своих дел надо прятать. И прятал он их не где-нибудь, а в погребе своего дома, ведь туда, скорее всего, никто не доберётся. И не добрался бы, если бы не его любопытная жена, которая погреб вскрыла и обнаружила там… Скелеты в шкафу. А лезть ей туда не следовало. И вот она на своего же мужа вздумала жаловаться, испугавшись его тайн. И он убил её за это. Ничего не случилось бы, если бы она не полезла выяснять…

— Стой-стой. Я помню эту историю. Кажется, граф Винтер… Его признали невменяемым. Он убил жену, потому что сошёл с ума, а не потому, что она полезла, куда не следует!

— Мышка, ты вообще не поняла меня что ли? Я говорю, не суй свой нос! Спать крепче будешь. Поняла?

— Вряд ли я в этом доме смогу нормально спать…

— Так, я больше тебе ни слова не скажу, а то Виктор мне голову оторвёт.

— Что ты сказал? Голову оторвёт?

— Всё, приятного аппетита.

Анор встал, задвинул стул и ушёл на кухню, демонстративно хлопнув дверью. Рина глубоко задумалась. Она помнила эту историю из газет, её бурно обсуждали в Провинции, поскольку тогда о лорде Винтере вскрылось множество подробностей. И как он воровал финансирование из бюджета, и как угрожал компаньонам, и как расправлялся с конкурентами.

— Газеты… — Рина вдруг вспомнила о папках с периодикой, присутствие которых в архиве удивило её. Тогда она не понимала, зачем граф собирает их, но сейчас до неё начало доходить. — О Викторе ведь тоже писали в газетах…

Рина, как молнией поражённая, медленно встала и спустилась в архив. Она на ватных ногах подошла к полке. Ей очень хотелось, чтобы она не обнаружила ничего жуткого. Ничего такого, что бы походило на реальность, а лишь отдавало бы желтизной. Раньше она была уверена, что журналисты таким образом зарабатывают, упоминая знаменитых людей Королевства в неприглядном свете. Она надеялась, чтобы ничего, из того что она найдёт, не оказалось правдой.

Рина взяла папку наугад, села на пол прямо у стеллажа, и раскрыла. На толстых кольцах болтались тонкие страницы еженедельника. В папке собрано несколько выпусков, обозначенных разными датами. Март, апрель, декабрь… Разные года и недели. Даты значились прошлым десятилетием. Рина аккуратно перелистывала страницы, и находила заметки про графа. Она медленно выдохнула: заметки описывали его дипломатические поездки, содержали фотографии с представителями других Королевств. Она читала и понимала, что обо всём этом ей и рассказывал граф. Все эти его истории, которые так веселили девушку, — всё это