Шульга тоскливо окинул взглядом огромное болото и покорно побрел за Гавриловым. Он помнил присказку старых таежников: «не тот путь в тайге короток, что прямо ведет».

Потратив чуть более получаса на обход болота, они благополучно вышли то ли к ручью, то ли к безымянной речушке, струившей свои прохладные воды вдоль опушки мощного ельника. Следы немцев здесь терялись.

– Места эти ты знаешь, дед? Куда-то их понесло?

– Отчего не знать, скоро Бугай-гора впереди будет, места знакомые. И немес никуда не денется, скоро нагоним!

Они перебрались через ручей и пошли по лесу, но до Бугай-горы им потребовалось целых три часа ходу. И они вкупе с бессонной ночью съели остатки их сил.

Шульга шел замыкающим и видел, что и Гаврилов здорово устал. Да и небо, словно вторя их ощущениям, чернело столь стремительно, что того и гляди, оно вот-вот разродится дождем. Гаврилов тоже все чаще стал поглядывать по сторонам, и вскоре Шульга увидел эту крутобокую гору, уходящую справа пологим склоном, а на склоне этом и извилистую каменистую тропку. Следы немцев тоже вели к ней.

Шульга стал всматриваться вверх, но ничего подозрительного не заметил.

– Немцы наверняка повыше на ночлег забрались, надо бы обойти их…

– Не успеем, Санька! Надо скорее здесь укрытие искать! Буря идет!

Старик беспокойно вертел головой по быстро темнеющему небу. Подул ветерок. Первые капли были редкими, но крупными. Небо чернело прямо на глазах.

– Быстрее… – Слова старика потонули в грохоте грома.

Стало просто темно. Лишь молнии, с треском расползавшиеся по небосводу, зловещими сполохами подсвечивали окрестности.

Они помчались в гору с такой прытью, словно и не было позади более двух десятков километров пути. Пробегая мимо скального уступа, старик затормозил. Шульга чуть не сшиб его:

– Ты чего…

Гаврилов указал на замеченную им расщелину, но сказать ничего не успел. Гроза настигла их. Под блеск близких молний и все нарастающий грохот грома к ним с шипением приближалась серая стена воды. Старик шмыгнул в расщелину и махнул оттуда рукой:

– Санька, давай сюда! – Голос его прозвучал зычно и трубно, как из подземелья.

Шульга едва успел заскочить следом, как с небес хлынул самый настоящий ливень. Небо озарилось сплошными вспышками молний. Гром безумолчно и с ужасающим грохотом бил по перепонкам, вода лилась сплошной стеной, но это все осталось за их спинами.

Шульга чиркнул трофейной зажигалкой и повел рукой впереди себя:

– О! Так здесь настоящая пещера!

Они протиснулись через узкий проход и почувствовали себя в другом мире. Здесь было тепло и сухо, лишь росчерки молний яркими сполохами гуляли на стене, противоположной входу.

– Еду готовить будем? – Шульга уже возлежал на каменном полу, блаженно вытянув ноги.

Впрочем, про еду он спросил машинально, потому что глаза слипались уже сами по себе, и единственное, что ему было сейчас необходимо, так это сон.

Старик Гаврилов скинул с плеч котомку и тоже прилег, скрутившись калачиком. Шульга полежал немного, но вдруг встал и вновь чиркнул зажигалкой.

– Ты что, Санька? Спать давай. Буря долго будет, немец тоже сейчас спи, отдыхать надо. Завтра долго идти.

Но Шульга уже находился у противоположной стены, у груды обвалившихся камней. Им двигало не простое любопытство. Еще чиркнув зажигалкой в первый раз, он уже тогда обратил внимание, что пламя вопреки логике сильно клонит не в сторону выхода, а в глубь пещеры.

Ага! Шульга погасил зажигалку и стал разбирать заложенное несколькими крупными кусками скальной породы отверстие. Старик быстро смекнул, в чем тут дело, и присоединился к Шульге. Они не боялись привлечь шумом немцев, во-первых, потому что немцы должны были находиться где-то выше, а во-вторых – удары грома почти беспрерывно следовали один за другим, создавая такую какофонию звука, что заглушалось все иное.

Наконец им удалось разобрать завал, и открывшийся проход позволил протиснуться в него. Они пролезли через него и оказались в просторном помещении, уходящем в глубь горы. Яркий мечущийся свет от молний проникал сюда сквозь неплотно заложенный выход с противоположной стороны, так что потребности в факеле не возникло. Вдоль правой стены был уложен небольшой штабель тюков и ранцев, а сверху лежала пара плоских ящиков. С боков они были помечены какими-то литерами из цифр и латинских букв. А на темно-зеленых крышках распластались зловещие белые орлы с немецко-фашистской свастикой в когтистых лапах.

Глава 10

СССР, Москва, Кремль. 12