Шрифт:
Закладка:
Я закончил чтение писем, публикаций в газетах и журналах, отложил всё в сторону и почувствовал, как дрожали руки. Эпистолярий литератора Павла Сергеевича Попова, письма и эпикризы врача Николая Захарова, протоколы экс-полковника с Петровки 38 Э.Хлысталова или литературоведческие опусы профессора В.Сахарова… впрочем, как бы я ни окрестил всю эту прелестную солянку а-ля Булгаков – прочитанное и увиденное задело меня за живое. Безусловно, всё это заслуживало самого пристального внимания. Слишком уж много совпадений обнаруживалось между теми событиями, о которых рассказывал Попов, и теми, что пережил лично я после того, как Эдуард Хлысталов сунул мне в руки злосчастный пакет. Я узнавал симптомы болезни, навязчивые образы, преследующие меня, появление людей в чёрных одеждах. Что-то следовало извлечь из текста, как-то на него среагировать. Но я не знал, что извлекать и как реагировать. Я попал не просто в необычную ситуацию. Впервые в жизни я очутился в неведомом мне мире, о в существовании которого даже не подозревал.
«Cui bono?» [11]
«Я извлеку изнутри тебя огонь, который и пожрет тебя: и Я превращу тебя в пепел»
Я окончил чтение писем, документов и, отложив их в сторону, ощутил некое удовлетворение. Это был существенный прорыв в тему о Булгакове!..
Что же касается великого писателя, то о нём прежде я не знал фактически ничего. Разве только то, что тот писал повести и романы – помнится, я смотрел фильм «Иван Васильевич меняет профессию» и хохотал до упада. И роман «Мастер и Маргарита», который я прочитал на одном дыхании – потряс меня до основания, как и пьеса «Бег» или роман «Белая гвардия».
Во мне закипала злость. Я говорил себе: хватит с меня эзотерических тайн и всякой чертовщины. Слишком сильно разыгралось мое воображение, слишком далеко я зашел: слышу чьи-то разговоры по ночам, разбиваю вдребезги ни в чем не повинные стёкла, зеркала. А все из-за того, что один экс-следователь из Петровки 38 вручил мне пакет с собственной рукописью и заявил, что на меня ложится серьезная ответственность перед потомками.
Я встал из-за стола. Захотелось размять ноги. Занималось утро, в комнату уже просачивался солнечный свет. Меня потянуло прочь из дома: на улицу, на работу – все равно куда, только бы подальше от всей этой чертовщины.
Однако идти было некуда. Да и рукопись завораживала, притягивала, как магнит. Насколько то, что излагал Сахаров, соответствует действительности? И можно ли быть уверенным в подлинности этих писем? Что, если это ни что иное, как мистификация?..
Я поймал себя на том, что во мне пробуждалось ужасное чувство гордыни. Вдруг я понял что мне выпал отличный шанс прославиться, благодаря этим письмам литературоведа Сахарова, медика Захарова и иже с ними. Из такого сорта материала, несомненно, можно кое-что выжать. Это не газетная статья о том, «чем пахнет стресс» или «Любовь приходит к нам через…нос», то есть о веществах, способных воздействовать на чувства противоположных полов. И я подумал: черт возьми, ведь я не кто-нибудь, а профессиональный разведчик! Моя специальность в том и состоит, чтобы, сопоставляя давно известное с новыми фактами, можно спрогнозировать события и явления будущего. Вот и представилась великолепная возможность проявить на практике свои познания и навыки. К тому же я ничего не терял. По какой-то неведомой мне причине редактор подарил три недели отпуска. Мне ли не воспользоваться этим! Я решил, что потрачу на такое дело месяц, от силы – три. За такой срок классный журналист сумел бы быстренько изучить биографию Булгакова, и на ее основе сварганить маленькую, да удаленькую книжицу. А еще я подумал: если тема Булгакова меня по-настоящему захватила, я из кожи вылезу, но сделаю так, что мой бестселлер принесет мне хорошие деньги.
С этой мыслью я отправился на кухню и приготовил себе огромную чашку самого крепкого и горячего чая, какой только можно сварить из четверти двухсотграммовой пачки.
И в этот момент я увидел себя. Что-то подобное происходит, когда переступаешь порог незнакомой комнаты и оказываешься прямо перед высоким, во всю стену, зеркалом. Только взглянул я на себя не со стороны, а как будто изнутри. И впервые заметил, как сильно я изменился за последнее время. Наверное, произошла переоценка ценностей. Каких ценностей?.. О чем это я? О, были, были другие времена – времена, когда, помню, я верил, верил безоглядно всем и каждому…
Я родился недалеко от ВДНХ, Ботанического сада и летней резиденции графа Шереметьева с его блистательным парком регулярной планировки, среди милых рощиц, яблоневых садов и водоёмов. Здешняя природа навевала прекрасную мелодию, на которую неизменно ложились одни и те же слова: «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек. Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!..»От своих родителей я унаследовал многие свои таланты и свойства характера. Отец, выходец из Сибири, прошёл суровую школу жизни, работая водителем от Кавказа до крайнего Севера – Чукотки. Это был весёлый и в то же время суровый человек, часто испытывавший серьёзные трудности из-за своей прямолинейности. Отцу приписывали никогда не обманывавшую его интуицию, которая не раз спасала сибиряка от верной смерти. Чуткую натуру отца и его твёрдую волю унаследовали я так же, как и его золотые руки. Такими руками коренной сибиряк мог самостоятельно построить дом, возвести мудрёную русскую печь. Отец был заядлым охотником и рыбаком, безошибочно находил места в лесу с лучшими грибами и ягодами. Он соревновался с женой в огороде, у кого будет лучшим урожай помидоров или огурцов с грядки.
Мать родилась на казачьем хуторе на Кубани. После курсов на водителя, попала на фронт шофёром. Менялись только машины: от знаменитой «полуторки» до мощного «ЗИС-5». Особенно запомнились ей переправы через Днепр, Неман, Одер, поскольку переброска автоколонн всегда проходила под артобстрелом или налетами вражеской авиации. За рулем она исколесила тьму дорог, побывала во многих городах: в Москве, Льгове, Курске, Туле, Львове, Варшаве… Был месяц май, когда она в
