Но под ласками холодного ветра, приносящего хлопья снега, долго без дела не пролежишь. Уже совсем скоро солдаты начали разбивать лагерь. Ставили палатки, разводили костры, греясь около живительного оранжевого пламени.

Вечно заснеженный лес окружила равнина, полная заливных и цветочных лугов. И лето, все еще правящее бал в Лидусе, скромно отодвигалось в сторону перед властным холодом.

Хаджар нагнулся и сорвал красный полевой цветок. Тот цвел только летом и служил символом этого сезона. И видеть на нем тающую снежинку было несколько необычно. Пусть и очень красиво.

Хаджар уселся на камень и некоторое время крутил в пальцах растение. Он погружался мыслями в далекое прошлое. Туда, где звучал смех Элейн, пока они срывали эти самые цветы и пытались сплести из них венок матери.

У них не получалось.

Тогда Хавер показал как, и отчего-то Хаджар, даже без нейросети, до сих пор помнил, как это делать. А еще теперь простой цветок, которым пастухи украшают волосы своих возлюбленных, ассоциировался у него с матерью и родиной.

Увы, кроме как в Лидусе, это растение больше нигде не росло. Почему так — кто знает.

— Генерал, — из омута воспоминаний Хаджара выдернул подошедший лейтенант, — возможно, нам стоит уйти чуть южнее. Отсюда наш лагерь будет хорошо видно. Особенно если на ночь не потушить костры.

Хаджар посмотрел на офицера. Вряд ли тот пытался как-то оскорбить начальство. Просто действительно радел за успех миссии. Так что Хаджар не стал напоминать, что вполне сведущ в военной тактике и собственноручно одержал победу в двух войнах.

— Все в порядке, офицер. — Хаджар разжал пальцы и отдал цветок на волю ветру. Тот подхватил растение и унес куда-то ввысь. — Нам только на руку, если нас заметят заранее.

— Но, генерал…

— Не знаю, что вам рассказал король, офицер, но мы не идем сражаться. Мы идем убивать. Это две большие разницы. И чтобы подобраться к врагу как можно ближе, нужно быть как можно заметнее.

О’Шекл застыл. На его лице отобразилась активная работа мысли, выразившаяся в том, что морщины и шрамы стали отчетливее.

— Со всем уважением, мой генерал, мне всегда казалось, что наоборот. Чем незаметнее, тем проще убить врага.

— Заблуждение — не более, — пожал плечами Хаджар. — В конце концов, вы так и не заметили, что мой кинжал упирается вам в бедренную артерию.

Лейтенант вздрогнул и медленно опустил взгляд вниз. Там он увидел блестящую полоску стали, смотрящую ему прямо в бедро. Стоило Хаджару сделать лишь одно движение, как всего за пару минут офицер истек бы кровью.

— Тем, что мы не скрываемся, мы усыпим бдительность противника. — Хаджар убрал кинжал обратно в складки одежды. — Своей открытостью мы зародим у них сомнения. А сомнения и отсутствие бдительности — верная погибель для любого повстанца.

Лейтенант, довольно-таки шумно сглотнув, ударил кулаком по груди.

— Прошу простить, мой генерал, мое нахальство.

— Все в порядке, офицер, — Хаджар достал трубку и легким усилием воли зажег табак, — ваши опасения мне понятны. Но поверьте, если мы все сделаем правильно, то уже через три недели вы вернетесь к своей жене.

О’Шекл покосился на кожаный браслет на своем правом запястье. В Лидусе не было обручальных колец, зато были обручальные браслеты.

Спрятав “украшение” под рукавом рубахи, лейтенант еще раз отсалютовал и вернулся к солдатам.

Хаджар остался сидеть один. Он курил и смотрел в сторону леса. Где-то там, среди снегов, находился человек, к которому у Хаджара накопилось слишком много вопросов. И отчего-то ему казалось, что и этот человек сейчас точно так же вглядывается в ночную тьму. Он смотрит на бескрайнее цветочное поле и видит огни горящих костров.

Интересно, знал ли он свою судьбу? Знали ли королевские псы, что Хаджар им откровенно лгал? И если все пройдет по его плану, то никто из них уже никогда не сможет приласкать жену и обнять своих детей.

Всю оставшуюся ночь Хаджар провел без сна. Пройдя этап трансформации смертной оболочки, он мог проводить без отдыха едва ли ни четыре дня, а пищу принимать всего раз в неделю. Этого было достаточно, чтобы его организм функционировал безо всяких проблем.

Как только первые лучи коснулись лица Хаджара, тот вышел из глубокой медитации. Накинув плащ из обезьяньей шкуры, которым на ночь укрывал камень, Хаджар забрался на коня и резко дунул в кривой сигнальный рог.

Спустя десять минут лагерь был собран, костры затоптаны, солдаты на ногах, а конница в седлах. Еще через полчаса отряд оказался у самой границы леса. Зрелище было весьма удивительным и поразительным.

В то время как за спиной царствовали лето и солнечный свет, здесь правили балом холод и мрак. Ветер, срывавший снег с крон деревьев, разносил его по округе, и тот слегка припорашивал молодую, зеленую траву.

— Отряд! — Хаджар развернул коня и обратился к солдатам. — Напоминаю вам, что мы идем сюда не ради сражения. Поэтому с любыми встреченными нами силами вы ведете себя максимально лояльно и дружелюбно. Без моего приказа в бой не вступать. Двигаться по лесу строго в боевом маршевом порядке. Уверяю вас, стоит нам зазеваться, и мы отправимся к праотцам! Каждое дерево для нас — опасность. Каждое дуновение ветра — опасность! Каждый шорох — опасность! Не забывайте, что мы вступаем на землю, про которую еще наши прадеды нашим дедам рассказывали страшилки.

 Хаджар замолчал, и солдаты дружно грохнули:

— Да, генерал!

Кивнув, Хаджар первым “вошел” под сени ледяного царства. Под копытами его коня захрустел снежный покров, а щеки тут же лизнул морозный ветер. На ресницы упали первые снежинки, и Хаджар невольно вернулся в памяти в то время, когда он, раненый, во весь опор мчался следом за островной ведьмой.

Ветер, будто соглашаясь с тем, кого он больше не мог слышать, прошептал:

“Глупый генерал”.

Следом за Хаджаром в лес вошли и остальные участники отряда.

Глава 234

Всего за неделю Хаджар на собственной шкуре понял то, что сказки Южного Ветра вновь на поверку оказались совсем не сказками. Белый Лес оказался местом более гиблым, чем все, с чем раньше сталкивался Безумный Генерал.

В первый же день четыре человека в отряде лишились своих жизней. Их не пронзил вражеский клинок. Не сожрал голодный зверь. Нет, все было куда проще и одновременно с этим намного более пугающим.

Вечером Хаджар решил дать сигнал к