же понял, где он находится. У него и до этого возникал вопрос по поводу названия этого острова, но теперь всё казалось вполне логичным. Северный мыс тянулся на запад, создавая форму, напоминающую рог. Южнее было огромное озеро, окружённое горами. В восточной части острова залив, по краям которого чередой тянулись рифы, похожие на клыки. Южный мыс тянулся, отдаляясь от основной части суши, внешне напоминая козлиную бородку, а в заливе находился маленький остров. Он был узкий и вытянутый. Язык Дьявола. Название странное. По крайней мере, раньше казалось таким. Взяв во внимание внешний вид восточного острова, можно было сказать, что это «голова дьявола». Да, природа любит создавать нечто удивительное.

Эдвард долго изучал отдельную карту острова Язык Дьявола, пытаясь вычислить площадь этой местности. Парень разглядывал те места, где он был, и путь, который прошёл. По приблизительным подсчётам общая протяжённость острова была около ста пятидесяти километров. Ширина же варьировалась от семнадцати до тридцати двух или около того.

Затем Эдвард вернулся к карте всего архипелага. На юге был остров в два раза больше столичного. Судя по воспоминаниям бандитов, это территория микирийцев. Парень внимательно осмотрел границы. Четыре крупных острова принадлежали одному королевству, и только один — другому. Эдвард понял, почему эта страна воюет с микирийцами. Всему виной желание расширить границы, чтобы контролировать весь архипелаг. Но, возможно, здесь есть что-то ещё. В любом случае, чтобы узнать подробности, Эдвард решил расспросить Баламара.

Ещё на этом столе лежал листок с кругом, на котором были странные записи. Они отличались от тех, что были на карте. Понять смысл было невозможно, но складывалось впечатление, что тут много чисел. Первое, что пришло на ум Эдварду — календарь. Ознакомиться с летоисчислением этого мира так же полезно, как и изучение письменности. И опять же вся надежда на Баламара.

Время шло. Эдвард осваивал новое заклинание, а Нирин пыталась призвать огонь. Магические тренировки парень совмещал с физическими в надежде развить своё слабое тело. Каждое утро он бегал вокруг озера, отжимался, приседал и тягал большие ветки. Однако прогресса не было. Ни в чём. Единственное, в чём Эдвард преуспел, так это в общении с Нирин. Пророк постепенно сближался с девочкой, и даже начал учить маленькую принцессу местному языку, а она его — микирийскому. Например, он показывал на какой-нибудь предмет и говорил его название, то же самое делала и Нирин, только на своём языке.

Добывать пропитание стало чуть легче. Постепенно Эдвард привыкал к тому, что в этом месте нет магазина, где можно купить продукты. Пару раз в его ловушки попадали кролики, огненными шарами парень сбивал птиц, а для ловли рыбы был приготовлен сочок из палок и кое-как сплетённых вместе растений.

Была ещё одна радость: после нескольких отравлений пророк всё же смог найти съедобные плоды на окраине леса. Это были яблоки. Пусть здесь так же росли и грибы, но возрождённый не спешил их пробовать, потому что последние галлюцинации привели к событиям, которые хочется забыть. К тому же он не знал, что сказать Нирин, которая, кажется, получила психологическую травму, когда увидела своего спасителя голым, стоящим на четвереньках и гавкающим на корзину с бельём. А когда Эдвард, рыча, набросился на свой дорожный мешок и начал зубами грызть его, девочка и вовсе с криком выбежала из хижины. После этих событий пророк начал задаваться вопросом: почему Баламар живёт в месте, где так много ядовитых растений. За всё время пребывания здесь возрождённый отравился двенадцать раз. Спасало только «очищение», вот только не всегда удавалось запустить его вовремя.

Баламар вернулся только на десятый день, а с ним был вооружённый отряд «рогатых людей». Это были микирийцы. Эдвард и Нирин в это время тренировались снаружи возле хижины. Как только девочка увидела всю эту свиту, она тут же бросила свои дела и побежала им навстречу. Один микириец выступил вперёд, присел и обнял ребёнка. Это был высокий мужчина. Его рога со лба уходили назад, словно зачёсанные волосы. Острые уши немного выпирали. Взгляд его голубых глаз был настолько твёрдым и властным, что некоторые люди от одного вида могли пасть перед ним на колени. А острые черты лица только придавали строгости его внешнему виду. Чёрные волосы, убранные назад вдоль рогов, спускались до плеч. Этот микириец был одет в белую тунику без какой-либо вышивки и узоров.

Мужчина, несмотря на всю свою строгость своего внешнего вида, разговаривал с Нирин очень мягким голосом, словно пел ей колыбельную. Время от времени он бросал взгляд на Эдварда, а после обратился к Баламару. Пророк догадался, что это король Микирии. Он не производил впечатления плохого человека, но при этом пророку не нравилось с каким подозрением микириец смотрит на него. Король заговорил на местном языке, но с сильным акцентом:

— Так это и есть тот человек, что в одиночку победил всех душегубов и дочь мою освободил?

— Да, — ответил Баламар. — Думаю, по нему видно, что он необычный ребёнок. Этот человек не только смог пережить проклятие вечного огня, но так же подчинил эту силу и помог Нирин с её проклятым пламенем.

— Да, я ей помог, но не смог исцелить полностью, — вмешался Эдвард. — Я поглотил часть энергии проклятия, но это временный эффект. Я чувствую, что однажды пламя пробудится вновь, поэтому сейчас пытаюсь научить её контролировать эту силу. Но обучение даётся очень тяжело, ведь мы говорим на разных языках. Хотя, сейчас стало немного проще общаться с ней. Мы с Нирин научили друг друга многим словам.

Микриец посмотрел на девочку и сказал что-то на своём языке. Нирин улыбнулась, затем повернула ладонь вверх и сконцентрировалась. Все воины приготовились к какому-то чуду, но пока ничего не происходило, лишь через минуту на руке маленькой принцессы загорелся огонёк. Высокий микириец был поражён увиденным настолько, что на мгновение потерял дар речи, а его суровой лицо приняло благоговейное выражение, словно сам Создатель предстал перед ним. После он предложил пройти в дом и поговорить наедине. Пророк, старый маг и микириец вошли в хижину. Как только дверь закрылась гость обратился к Эдварду:

— Моё имя Арон Мирикель. Эдвард, тебя благодарю я за спасенье дочери моей, и твоё имя не забуду никогда. Почтенный Баламар в общих чертах поведал о тебе, но я не мог поверить, что могло произойти такое. Сейчас меня сомнения терзают, точно ли ребёнок одиннадцати лет от роду стоит передо мной.

Речь короля звучала странно. Он менял местами слова, которые обычно произносятся в другой последовательности, из-за чего казалось,