– Ну ты химик! Думаешь, Назар не заметил? – взбиваю себе яичный коктейль.

– Конечно, заметил. Если ты ещё не в курсе, он считывает Варины мысли. Спустил ей на спину и сразу очухался. Думаешь, он нас просто так выпроводил сразу?

– Не вижу смысла и дальше скрывать от Вари нашу сущность и намерения. – Ощущаю всем нутром, что Богдан со мной заодно. – Быть может, нам и удалось её убедить, что никаких собак она не видела, но более чем глупо внушать ей, что она вчера не стонала на весь лес от удовольствия.

– Согласен. Враньё отпугнёт её от нас сильнее, чем наша истинная сущность, учитывая, что волчица в ней уже подняла голову, – поглядывает в окно Богдан. – Пойду вместо зарядки дрова поколю. Как Варя проснётся, свистни.

Дожидаюсь, пока Богдан выйдет на улицу. Стягиваю штаны и наматываю на бёдра полотенце. Поднимаюсь с подносом к Варе в комнату.

– Просыпайся, маленькая соня!

Варя садится на постели и испуганно смотрит на меня. Я даже не понимаю, о чём мы говорим, стоит мне почуять оттенки страха в богатой палитре Вариного аромата. Ставлю поднос малышке на колени, чтобы не сбежала, и, не удержавшись, стягиваю одеяло, оголяя её по пояс. Хочу эту девчонку до одури, и от предвкушения вкусных поцелуев мой рот наполняется слюной. Припадаю к налитой груди. Варя напрягается, но не от удовольствия. Мне до боли обидно, досадно. Не хочу, чтобы она принимала меня, как неизбежность. Я волк, я самый сильный в нашей семье, пусть и не альфа. Вскакиваю с постели, убираю поднос на тумбочку и подминаю Варю под себя.

Она обнимает меня. Не боится, но и не тает от счастья, как ночью. Но уже то, что Варины руки обвивают мою шею – прогресс. Дышать с ней один воздухом – наивысшее счастье. Варино дыхание обжигает. Веду языком по её губам. Не выдерживаю и припечатываю вкусную малышку жадным поцелуем. Этим утром Варенька принадлежит только мне. В ушах звенит, а кровь яростным потоком несётся по венам. Скидываю одеяло на пол и, стянув полотенце, прижимаюсь к Варе всем телом. Землетрясение и ядерный взрыв ничто по сравнению с первым соприкосновением наших тел там, внизу. Варя напряжена, но не сопротивляется. Скорее, она озадачена и не знает, как себя вести. Мышцы её окаменели, тело пылает огнём.

Шепчу по слогам ставшее любимым имя:

– Варя! Варенька, любимая.

Снова раздвигаю языком её губы. Она для меня непостижима, желанна. Скажи Варя сейчас, чтобы я умер, и сердце моё остановится. Но она говорит совсем другое:

– Слезь, Алан! Прошу! Оставь меня, пожалуйста.

– Нет, лапуль. Никогда в жизни, – веду носом, вдыхая аромат её возбуждения. – Удивительная, сладкая, как мёд. Хочу тебя.

– Алан, ты… Вы хотите… меня все трое того… – Варя упирается мне в грудь ладонями, и румянец заливает её щёки. Я готов в этот миг разорваться для неё на сто волчат.

– Не бойся, кроха моя, мы никогда не сделаем того, чего ты не захочешь.

– Но вы уже это делаете, – Варя пытается выбраться из-под меня, но я без лишних усилий удерживаю её. Сладкая истома накатывает от банального трения наших тел. В голове шторм. Девятый балл. – Это неправильно. Я хочу быть только с одним из вас.

Покрываю поцелуями Варины плечи и, рассердившись, прикусываю тонкую кожу:

– Ты будешь принадлежать нам троим. Если Назар ещё не сказал тебе об этом.

– Ой, – вскрикивает Варя, потирая место укуса. – Можешь объяснить, что вообще происходит?

Играюсь с Вариной грудью и выкладываю козырного туза:

– Разве ночью ты ничего не поняла?

– Лишь то, что меня собираются трахнуть три чокнутых парня. И самое ужасное, что в тот момент я была уже не против.

Варя замолкает, и я нависаю над ней:

– Ты никогда не пожалеешь о своём выборе, лапуль.

– А он у меня есть?

– Закрой глазки и расслабься, – шепчу я, слезая с Вари и просовывая руку между её бёдер.

– А ещё говорят в Москве слишком вольные нравы, – Варя зажимается, но всё слабее и слабее. – Алан, вы правда не тронете меня, пока я сама этого не захочу.

– Клянусь тебе! – прижимаюсь лбом к её макушке.

Варя случайно дотрагивается до моего члена. Хватаю её за запястье и прижимаю Варину ладонь к раскалённому органу.

– Потрогай меня ещё, пожалуйста.

Варя робко обхватывает мою плоть. В глазах темнеет от удовольствия.

– Это какое-то безумие, – шепчет Варя.

– Ты наше безумие, наша сказка, наше всё, кроха вкусная, – мы сливаемся с ней в поцелуе.

Моя любовь растворит сейчас даже арктические льды. После нашего первого крышесносного оргазма, Варя накрывает лицо подушкой и сдаётся на милость победителя. Моя малышка разве что не дымится. Капельки пота проступили на её теле, неровное дыхание вздымает грудь. Варю бы сейчас запечатлеть на холсте. Я снова готов к любви и ласкам. До одури хочется выплеснуть Варе хотя бы в ротик то, что накопилось за утро. Какой же страстной волчицей будет Варя, когда войдёт в силу и расцветёт как женщина.

Слизываю с пальцев её сок и любуюсь ещё никем не тронутым лоном. Яйца звенят от осознания, как там узко и жарко. Надеюсь, десерт я заслужил. Ложусь между Вариными бёдрами, раздвигаю складочки и погружаю язык в аккуратную дырочку.

– Пожалуйста, Алан, – стонет Варя под подушкой.

Я с утроенным рвением принимаюсь вылизывать розовые лепестки, нарочно специально задевая чувствительную жемчужину и вырывая из Вариных уст очередную мольбу.

– Алан, прошу, – срывается Варя на крик.

– Что, кроха? – помогаю себе пальцем распалить ещё сильнее мою малышку.

Слышу, как за спиной открывается дверь. Конечно, Богдан не мог не почувствовать запах секса в доме.

Он тактично выжидает, когда Варино тело затрясёт от очередной волны удовольствия, и только потом заявляет о своём присутствии:

– Нормально вы тут завтракаете.

Варя подпрыгивает на кровати и, прикрывшись подушкой, прижимается к спинке кровати. Раскрасневшаяся и растрёпанная, наша малышка невыносимо прекрасна в гневе. Бедняжка хватает ртом воздух и переводит взгляд с меня на Богдана. Я, вытянувшись на постели, невозмутимо улыбаюсь.

– Варенька, накинь халатик и поднимись ко мне в кабинет на массаж, – Богдан подходит к окну и открывает его. – Жарко тут у вас.

Мне показалось, или Варя действительно сейчас с надеждой взглянула на открытое окно? Нужно приглядывать за ней.

Глава 22

Варя

Богдан идёт ко мне, и во мне сейчас сражаются два начала. Одно, хорошо знакомое, нашёптывает, что неплохо бы выставить из комнаты зарвавшихся парней и