– Это не совсем болезнь, скорее дар…

– Дай мне бритву, эпилятор, что угодно! – в панике ощупываю покрытые мягкой шерстью раковины ушей. Волосами это не назвать. Глаза в отражении зеркала блестят, скулы заострились, губы тёмные, как клюква на болоте.

Богдан прижимается к моей спине и пальцами сминает мои соски. Искры боли сменяются новой вспышкой возбуждения. Оно бежит по нервам, пульсируя в мышцах, пронзая позвонки. Ноги тяжелеют, и мне хочется рухнуть на четвереньки и завыть.

– Не бойся, Варя! Всё хорошо. Ты просто многого не знаешь о себе.

– Не трогай меня! – повернуться мне Богдан не даёт, и я клацаю зубами по воздуху.

– Давай же, маленькая, давай, – рычит мне в ухо Богдан. – Выпусти свою волчицу наружу.

– Я должна проснуться! Это сон! Где Назар! – терпкий запах Богдана кружит голову. Его возбуждение пропитывает меня густым желанием.

Он одной рукой удерживает меня, а второй проникает в моё лоно. Это не ласка. Больше похоже на мастурбацию. Липкое отчаяние охватывает всё моё существо. Ощущаю себя подопытным животным, во мне с каждой секундой всё меньше человеческого. Я уже сама насаживаюсь на пальцы Богдана. Капли пота проступают по всему телу. Дрожу от страсти, закрыв глаза. Богдан пахом вжимается в мои ягодицы. Скромность и стыд больше не для меня. Разворачиваюсь и юркаю ладонью между полами его халата. Богдан отступает, давая волю моим рукам. Настороженность в его жёлтых глазах напоминает мне, что сейчас я скорее его пациентка, чем желанная добыча. Он поглаживает меня по затылку, пропускает волосы через мощную пятерню, довольно ухмыляется, поймав мой голодный взгляд на своём члене. Судороги сводят скулы от возбуждения, мне кажется, что всё моё тело взбунтовалось и превращается в нечто новое против моей воли. Хочу до безумия ощутить мощный агрегат Богдана внутри себя.

– Это ведь не любовь? – слёзы катятся по моим щекам.

Бью кулаками по его татуированной груди. Что толку лупить по камню!

– Нет! Просто у тебя сейчас овуляция, – Богдан снова разворачивает меня к зеркалу, наплевав на мой похотливый скулёж, и приказывает: – Раздвинь ноги.

– Но у меня и раньше бывали… эти… овуляции, – послушно пускаю руку Богдана. Он, по крайней мере, понимает, что со мной происходит. – Насколько мне известно из биологии, они приходят раз в месяц.

– Ты не совсем человек, Варя, – массирует мой клитор Богдан, собирая пальцами смазку, ручьём вытекающую из меня. – Ты волчица. Но твой отец сделал всё, чтобы с тобой не случился оборот.

Страшные слова Богдана, сменяются в моём сознании тысячей цветных огоньков. Придерживаемая доктором, я выгибаюсь от неземного удовольствия и падаю на колени. Накрываю голову руками и рычу.

– Давай, малышка, давай! – снова стонет надо мной Богдан.

– Ты мне втираешь какую-то дичь, – встаю перед ним на колени. – Это у тебя такие ролевые игры?

Я будто очнулась от тяжёлой болезни. Мне стыдно, что сижу голая перед Богданом. Мне стыдно своих желаний. Мне стыдно, что я дала себя трогать брату моего любимого человека. Богдан садится на край ванны и задумчиво смотрит на меня.

– Какие уж тут игры, Варенька. Ты волчица, мы – волки. Чёрт! Ты снова не дотянула совсем чуть-чуть до оборота. Пойдём наверх. В моём кабинете будет удобнее.

Что удобнее? Он – сумасшедший. И братья его тоже. Мне нужно бежать без оглядки от них. Я превращаюсь не в волчицу, а в распущенную шлюху. Возможно, для братьев это одно и то же. Назар обманул меня и отдал братьям на потеху.

– Я отдохну часок и продолжим, – протягиваю руку Богдану.

– Хорошо, маленькая, – он помогает мне подняться и провожает в комнату. – Всё не так страшно, как тебе кажется.

Терпеливо сношу его язык в моём рту, позволяю погладить грудь и бёдра.

– У нас всё получится, – шепчет он.

– Непременно, – отвечаю в тон ему.

Стоит ему выйти за дверь, я бросаюсь к шкафу. Ни секунды дольше не останусь здесь!

***

Назар

Найденный кулон без рукописной грамоты Гордея, последнего верховного волколака, просто реликвия. Полагаю, бумаги хранятся в банковской ячейке Велесов. Хотя, после того как Иван постарался убить волка в собственной дочери, не удивлюсь если этот добрый человек растопил бумагами камин. Управляющий банка с милой улыбкой на устах сообщил мне, что получим мы доступ к деньгам и бумагам Велеса не ранее чем через полгода. Деньги его мне ехали-болели, а вот грамота Гордея решила бы много вопросов. Хоть надевай маску и иди грабить банк. Правда и Зорян, и Черноголовый так свыклись с анархическим режимом, что призвать их к порядку проблемно, даже ухватив волчьи «скипетр и державу». Удивительно, что люди Черноголового обнаружились только на пожаре. Зорян уже и Милану в наш лагерь заслал. Неужели Черноголовый делает ставку на Марата? Но оба его визита оказались больше на руку нам, чем бывшему мужу Миланы. Ссориться со мной Черноголовый не хочет – уж больно крепко они с Зоряном закусились. Черноголовый не боится, зная мою брезгливость, что я женюсь на Милане или на её сёстрах-потаскухах. Он не теряет надежды пристроить нам с братьями своих подрастающих дочерей. Они не чистокровные волколачки. Там хоть и дальнее кровосмешение, но потомство рождается всё равно слабое. Глупо с его стороны на что-то рассчитывать. Да, нас Вольшанских всего трое осталось, но наша родословная безупречна. «Неважно, с кем мне лечь в постель, важнее, с кем мне обернуться», – пописываю стихи на досуге. Случается рифма в голове на пике эмоций.

Набираю номер Черноголового. Не отвечает. Странно. Надо бы выдернуть его на встречу. Пощупать, чем дышит. В пятницу вечером прокачусь в город и выхвачу Черноголового в его любимой харчевне. Измотался я сегодня в городе по делам да случаям. Пора и к милому порогу воротиться. Варенька меня ждёт.

Велел братьям не трогать её. Теряется, небось, бедняжка в догадках. Сон или не сон ей был ночью. Заезжаю в ювелирный магазин и выбираю кольцо из белого золота с крупным брюликом. Пора девушку в оборот брать. Богдан мощный знахарь. Никакое колдовство против него не устоит. Варя вот-вот обернётся. Сколько в этой девочке чистоты, невинности. Как она вчера ночью, очнувшись, побоялась обнаружить себя. Повернулась на живот, не зная, что мы с братьями только о том и мечтаем: увидеть, как наша самочка подставляется нам, отведя в сторону хвост.

Въезжаю во двор, напевая под нос. Дверь дома распахивается настежь, и Алан сбегает со ступеней крыльца.