И вдруг в темноте перед ним зажглось два ярко-красных огня. Это глаза – с ужасом понял юноша. Алые огни смотрели ему прямо в душу, а грохот, достигнув крещендо, вдруг сформировался в одно лишь слово:

– Рю…

Юноша резко открыл глаза и сел на кровати, хватая ртом воздух. Снова этот кошмар. Каждый раз он приобретал все новые детали, становясь с все мучительнее. Но глаза появились впервые. Даже проснувшись, Рю не мог стряхнуть ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Стоило ему закрыть глаза, как перед его мысленным взором вновь вставали два красных огня.

Понимая, что заснуть уже не выйдет, Рю зажег стоящую у кровати свечу и взял с тумбочки небольшую книгу, которую начал читать накануне. Это был сборник стихов неизвестного ему роальского поэта, чудом обнаруженный им на одной из дальних полок библиотеки. Если что-то и могло его успокоить сейчас, так это стихи о любви и природе.

Запутались боги,

Закрыты дороги,

Зачеркнуты дни.

В глине увязшие ноги

И рык из берлоги…

Беги!

В нежном весеннем тумане

С звездою в кармане,

Мечтой об обмане

Иди.

Рю с резким хлопком закрыл книгу. Почему-то этот бессмысленный стих задел его за живое.

На следующее утро Рю, как обычно, встретился с Мэттью в тренировочном зале. Граф тоже был там и, поприветствовав Рю, сообщил ему, что хотел бы оценить успехи сына. Юноша постарался так построить занятие, чтобы представить достижения ученика в лучшем свете. Ему совсем не хотелось, чтобы мальчик разочаровал отца или тем более вызвал его гнев. Поэтому Рю давал Мэттью практиковать именно те приемы, которые у него уже неплохо получались.

Когда занятие уже подходило к концу, граф вдруг встал со своего места, взял в руки один из тренировочных мечей и крикнул сыну:

– Атакуй меня!

– Но, папенька… – Мальчик явно не ожидал такого поворота ситуации, и Рю его прекрасно понимал.

– Никаких «но», давай!

Перед мысленным взором Рю вдруг всплыла похожая сцена из его собственного детства. Роута доложил Атуме, что Рю не заинтересован в обучении владению мечом, и глава клана решил преподать своему сыну урок. Рю был тогда примерно того же возраста, что и Мэттью, но Атуму это не смутило, он сражался с ним как с равным. От удара, которым отец тогда сломал ему два ребра, у Рю до сих пор остался длинный рваный шрам на левом боку.

Юноша вдруг испугался, что что-то подобное повторится сейчас, и невольно сильнее сжал рукоять тренировочного меча. Но граф явно не собирался преподавать сыну урок и лишь защищался, уверенно парируя неумелые удары мальчика и постоянно умышленно открываясь, чтобы проверить, воспользуется ли Мэттью такой возможностью. Через какое-то время юному виконту все же удалось использовать один из изученных приемов, чтобы легонько коснуться свободной руки отца, и граф тут же поднял руки вверх, признавая поражение.

Мэттью был вне себя от восторга. Он радостно подбежал к Рю и, едва ли не прыгая на месте, завопил:

– Вы видели, вы видели, у меня получилось!

Рю невольно улыбнулся, глядя на восторг своего ученика.

– Конечно, мастер Рю все видел, – ответил за него граф, – ты отлично постарался сегодня, Мэттью. А теперь беги к себе, тебя еще ждут уроки.

– Хорошо! – кивнул мальчик и вприпрыжку побежал прочь из зала.

Граф же подошел к Рю и с мягкой улыбкой произнес:

– Ты тоже отлично поработал, Рю Омано, мальчик многому научился за столь короткий срок.

– Благодарю вас за высокую оценку, милорд. Но я уверен, вы заметили, что ему еще многое предстоит освоить и улучшить.

Граф удивленно приподнял бровь:

– Для десятилетнего ребенка Мэттью показал сегодня отличный результат. Ты же не ожидаешь, что такой маленький мальчик будет сражаться наравне со взрослыми?

Рю немного смутился. От него всегда ожидали именно этого, и ему казалось, что он попустительствует Мэттью, позволяя тому выполнять удары неидеально или просить повторного объяснения. Но граф явно был совсем иного мнения.

– Вы правы, милорд. Должно быть, у меня завышенные ожидания.

– Тем не менее ты отлично справляешься, Мэттью очень доволен вашими занятиями. В качестве благодарности я хотел бы пригласить тебя отужинать в компании моей семьи.

– Это будет честью для меня, милорд. – Рю не мог поверить своей удаче. Наконец-то у него будет возможность поближе узнать графа, графиню и их дочерей.

– Отлично. Патрис тебя найдет и проводит, когда придет время.

В назначенный час Патрис провел Рю, которому для этой цели предоставили изящное парадное одеяние из мягкого бархата, в обеденный зал. Им оказалась довольно скромная по размерам комната, в которой центральное место занимал большой прямоугольный стол на восемь человек. Во главе стола сидел сам граф, по правую руку от него разместились его супруга и сын, а по левую – три дочери. Рю было отведено место слева, рядом с Мэттью, а оставшиеся стулья пустовали.

– О, Рю, проходи, – поприветствовал его граф Николас, – позволь представить тебе мою супругу графиню Анну и моих дочерей Элизабет, Франческу и Вильгельмину.

Каждая из женщин учтиво кивала Рю, когда граф называл ее имя.

Рю поклонился графиням настолько изящно, насколько только мог, и занял свое место за столом. У него впервые была возможность рассмотреть жену и дочерей графа вблизи. Графиня Анна выглядела все такой же уставшей, как и на турнире. Сильно опустившиеся с возрастом веки почти закрывали ее глаза, а уголки губ пошли вниз. Впрочем, и в молодости графиня явно не отличалась красотой, и эта особенность передалась и ее старшей дочери. Элизабет внешностью напоминала обычную роальскую крестьянку: длинные черные волосы собраны в простую косу, а по вытянутому лицу с маленьким курносым носом и узкими губами рассыпались веснушки. А вот средняя дочь росла настоящей красавицей. Франческу отличали большие сверкающие голубые глаза и нежные пухлые губы, этим она была похожа на младшего брата. Брат и сестра явно пошли в отца, который выделялся необычной статью. Малышка Вильгельмина сидела за столом вместе со всеми на специальном высоком стуле. Несмотря на совсем юный возраст, девочка сидела за столом с уверенностью, подобающей ее высокому происхождению, но от взгляда Рю не укрылось то, что взрослые разговоры ей совсем не интересны.

За столом шла непринужденная беседа о политике и придворных делах, в которых Рю ничего не соображал. Он попытался следить за разговором, но очень быстро потерялся в