Сейчас у меня было сразу два разных источника потенциальной силы. Кусочек моей “искры”, который генерировал божественную мощь и ядра Афеева. Единственное, в чём их удалось “свести” — совместное вливание энергии в печати. Плюс, я видел количество ядер и их мощь у людей, которые находились в поле зрения. Но вот добиться внутренней синергии, как бы я ни старался, не получалось — ядра смертного не были способны переварить даже тот крошечный объём божественной силы, который я мог им дать.

Тогда я начал с них самих. Расширил каналы, которые связывали всю систему между собой. Покопался во внутренней структуре, постаравшись оптимизировать всё, что возможно. Заодно выкинул оттуда бесполезные вкрапления пустого пространства, которые каким-то образом оказались внутри. Возможно попали во время формирования этих самых ядер.

Для последней задачи пришлось использовать божественную силу — самую кроху, которая позволила бы проникнуть внутрь сгустков мощи смертного и привести их в порядок.

Потом принялся за сам осколок “искры”. Все последние сутки его приходилось прятать, поэтому я изготовил что-то вроде постоянного полога, под которым тот будет надёжно укрыт от чужого внимания. А при необходимости я смогу легко до него дотянуться и сразу же пустить в дело.

Разобравшись и с этим, я наконец позволил своему сознанию провалиться в объятия Морфея. Хотя, здесь он уже давно мёртв. Как и Гипнос, Фантаз или Икел.

Мысль о том, что кто-то истребил не только старших богов, но и тысячи их отпрысков, а вместе с ними и массу разумных рас — от тритонов и дриад до грифонов и гарпий на момент заставила испытать глухое раздражение. Но потом я всё же заснул.

* * *

Открыв глаза, уставился в потолок. Как я и думал — никаких сновидений. Все отвечающие за них божества мертвы. Кроме них никто не может влезть в мой разум, чтобы показать сны. Разве что я сам обеспечу себе такое веселье.

Выпрямившись, понял, что голоден. А ещё нужно было что-то сделать с этим ужасным ощущением внутри собственного рта. Когда я раньше использовал аватаров, то либо отключался на время утренних процедур, либо использовал божественную силу, чтобы разобраться с этими мелочами. Но сейчас был не тот случай.

В коридоре раздался возмущённый крик, а потом я сквозь стену заметил мелькнувшую в воздухе нить силы. И ещё одну. А вот теперь сразу три. Сразу за которыми послышались новые крики.

Стоп. А где Сандал? И почему я сейчас слышу мысленный хохот этого неугомонного ястреба?

Глава XII

С первого раза Сандал отвечать не захотел и я это стерпел. Но когда ястреб проигнорировал меня повторно, то не выдержал и влил в канал связи немного божественной силы. Судя по тому, что осколок “искры” был слегка разогрет, птица и так потихоньку тащила из меня энергию во время сна.

Метод подействовал — на этот раз спутник продемонстрировал мне занятную картинку. Лежащий на полу Измайлов, около которого сгрудилась целая стая девушек прикрытых лишь полотенцами. Часть непрерывно била по нему печатями, а оставшиеся просто громко возмущались.

Застегнув рубашку, я открыл дверь и через несколько секунд оказался около входа в один из небольших дополнительных холлов этажа, где всё и происходило.

Остановившись, оценил ситуацию. Стонущий плебей, который извивался на полу. Двенадцать юных дев, чью наготу скрывали только полотенца. Правда у некоторых они сбились настолько, что уже не справлялись с этой функцией. Например вон у той брюнетки с неплохой фигурой, внутри которой полыхало целых одиннадцать мощных ядер. Прямо сейчас она наклонилась к Измайлову, добавив к наложенной печати сильный удар ногой и яростно крича.

— Я будущая Защитница! Как ты посмел, жалкий червяк! Теперь мой муж будет вторым, кто увидит меня обнажённой! Ты заплатишь за это, барон!

Сандал заливисто клекотал, транслируя своё отличное настроение. А я с наслаждением потянулся. Глянув на разъярённую брюнетку, которая стояла ко мне левой стороной, тогда как полотенце болталось справа, придерживаемое одной рукой, громко заметил.

— Если уж совсем начистоту, то третьим.

Та подняла лицо и столкнувшись со мной взглядом, замера. Потом опустила глаза ниже и немедленно поправила полотенце. Следом то же самое сделала добрая половина девушек вокруг, а сама брюнетка, без лишних слов, ударила печатью.

Широкий канал силы, мощная оранжевая печать, затейливая вязь оттиска — скорее всего я должен был рухнуть на пол, как и Измайлов. Но вместо этого лишь вопросительно поднял бровь?

— Будущая Защитница, говоришь? Уверена, что справишься?

Её глаза удивлённо расширились — патрицианка явно не не понимала в чём дело. Пару секунд помедлив, ударила второй раз. Той же самой печатью. Последняя, к слову была весьма эффективной — сводила судорогой мышцы смертного, не давая ему двигаться.

Но сейчас оба оттиска полностью блокировались божественной мощью. При желании я мог сбросить их или уничтожить. Но пока не видел такой необходимости.

— Как ты это делаешь? Откуда ты вылез, смерд?

И вот снова. Что у них за дурная привычка обзывать людей? А ведь эта дева ещё не из самых худших.

— Это Афеев. Сирота, без родителей. После гимназии на второй курс перешёл.

Брюнетка повернула голову к фигуристой невысокой девушке и вопросительно подняла брови.

— И что? Он обучался у гения? Как этот беспородный щенок держит мои удары?

Я понимал, что она была в состоянии стресса. Но у всего есть предел. Особенно, у моего терпения, которого никогда не хватало надолго. Так что после её последней фразы, я все же решил ответить.

— Может я и беспородный, но точно не щенок. И уж точно смогу выдержать пару печатей голой породистой кобылки.

Теперь, во взгляде брюнетки, который был снова направлен на меня, была только ярость. Ничем не сдерживаемый гнев, что просил выхода наружу.

— Ты хотя бы представляешь, кого оскорбляешь, дворняга? Вы оба сдохнете!

Я равнодушно пожал плечами, проигнорировав её третью печать. А вот валяющийся на полу Измайлов пробормотал что-то в духе “я не виноват”.

Насколько я понимаю, девушка не только бросалась угрозами на будущее, но и собиралась попытаться претворить их в жизнь прямо сейчас. Этому помешал Митрофаныч, который медленно вышел из коридора и потребовал “прекратить балаган”. При виде пузатого сторожа, половина девушек с визгом рванули обратно, огибая его, как морская волна трезубец Нептуна. А следом за ними ретировались и остальные. Брюнетка уходила последней — перед тем, как убраться, ещё раз глянула на