Первым заданием Наоми было одеть Эми на предзапись шоу Джулс Холланд Hootenanny, где Эми выступала дуэтом с музыкантом Полом Уэллером. Наоми нашла черное безбретельное платье с перьями – что-то в стиле Ширли Макдональд. Работа Наоми, безусловно, усложнялась отказами Эми примерять наряд заранее, так что Наоми частенько подбирала вещи на глазок. Эми ненавидела подобные занятия.

В тот день Эми впервые примерила платье за 10 минут до выхода на сцену. Оно ей понравилось, но показалось чересчур длинным, и она захотела поднять его выше колена и приталить сильнее. Наоми подвернула ткань и заколола ее булавками снизу и на спине. К сожалению, из-за этого шелковый лиф платья сидел неправильно и все время слетал во время записи. Когда Эми и Пол исполняли прекраснейший кавер на «Don’t Go To Strangers», знаменитую песню Этты Джеймс, Эми то и дело поправляла платье. Но монтаж сотворил чудо. За кадром платье сползло так низко, что грудь Эми вываливалась из лифа. Пол Уэллер увидел чуть больше Эми, чем планировал.

Наоми сидела за кулисами и с напряжением наблюдала за «проблемами с бюстом», который, по ее мнению, должен был выпасть окончательно. «Да какая разница? – сказала Эми, когда вернулась за кулисы. – Это просто сиська». Ситуация показалась ей скорее смешной, чем постыдной. Вопреки своей стеснительности, Эми была нудисткой.

Наоми вспоминает, что Эми часто отправляла ее за ножницами, чтобы обрезать платье за 20 минут до выступлений, сделать его покороче. Эми было плевать, будь это платье из «Примарка» или от Прада – она бы оторвала лишнюю часть руками, не будь рядом Наоми. Типичная Эми! В своем стремлении к совершенству она умудрилась создать самый несовершенный имидж среди своих современников, что странным образом и сделало его легендарным. Благодаря образу поклонники могли связать тексты песен с ее внутренним состоянием – обычная девушка могла понять ее расхлябанный вид и с легкостью повторить его.

Я ни на секунду не сомневалась, что Back To Black – это огромное достижение, но мне показалось интересным, что все восприняли этот альбом как плач разбитого сердца Эми. Альбом был также и о мести. В нем Эми говорила Блейку «пошел к черту», потому что он бросил ее ради своей бывшей.

Я вбила в Эми одну истину – никогда не вести себя как жертва. «Всегда превращай плохое в хорошее», – твердила я ей, и, о боже, вот она ему задала! Она превратила трагическую ситуацию в альбом, который достиг вершин чартов меньше чем за два месяца. На второй неделе после релиза альбом разошелся тиражом больше 70 тысяч копий, а к концу 2007-го – уже 1 миллион 850 тысяч, став бестселлером года. Это было невероятно.

Если отзывы на Frank были смешанными, то реакция на Back To Black была исключительно хорошей. Невозможно было послать Блейка круче. Как бы мне хотелось, чтобы Back To Black был последним обращением к нему. В то время меня словно тащило за ускоряющимся поездом. Я редко виделась с Эми в первые месяцы после релиза альбома, но она была повсюду. Я покупала каждую газету и каждый журнал, а друзья и родственники вырезали о ней заметки. Они все еще хранятся у меня. Мне пришлось вести себя как фанатке, а не как ее матери.

Было заметно, что Эми теряет душевное равновесие. Но тогда я не знала, что внутри нее бушует настоящий шторм, готовый в любую минуту сбросить ее в воду. Я сильно любила Эми, и самым непростым выводом следующих месяцев и лет стало то, что моей любви не хватило, чтобы ее остановить. Поначалу я думала, что если сильно пожелать, то кто-то или что-то поставит Эми на ноги и вернет ее в нормальное состояние. Звучит наивно, я знаю, но надеяться было больше не на что. Интересно, замечала ли Эми, с какой огромной болью ее близкие наблюдали за ее страшным саморазрушением. Она отказывалась признавать свои проблемы, поэтому вряд ли видела всю ту разруху. Она бросалась от одной драмы к другой, а я все прикидывала, как – и нужно ли вообще – реагировать на ее неадекватные поступки. Каждая выходка Эми была хлеще предыдущей.

В День святого Валентина 2007 года наша семья собралась вместе, чтобы поддержать ее на награждении BRIT Awards. Вместе с певицами Лили Аллен и Корин Бэйли Рэй она была номинирована в категории «Лучшая британская исполнительница». Это было первое крупное музыкальное мероприятие, которое я посетила. Эми позвонила мне днем. «Ты же придешь, да, мамочка?» Естественно.

Я отчетливо запомнила тот день. Я поехала делать прическу в Барнет – в ту же парикмахерскую, куда маленькая Эми забегала, чтобы сообщить о намерении стать звездой. Теперь, когда ее мечта исполнилась, все казалось невероятным. Люди похлопывали меня по плечу. «Держим кулачки! Удачи, Дженис!» – поддерживали они, и я радовалась такой реакции на Эми.

Тем вечером за нами с Тони приехала машина, и мы отправились в Эрлс-Корт, где должно было проходить мероприятие. Я чувствовала себя особенной. В этом году Эми выступала на награждении, что было особенно приятно – теперь она управляла аудиторией лучше, чем раньше. Я была безумно счастлива, что мы сможем разделить с ней этот момент. Так как был День всех влюбленных, Эми попросили выступить в красном платье, которое Наоми нашла в последний момент. Эми требовала, чтобы платья сидели очень плотно: ее стиль не вписывался в тренды тех лет, и найти нужную вещь было невероятно сложно.

Кроме как на концертах, я нигде не пересекалась с миром Эми. «Умерь ожидания, Дженис», – мысленно повторяла я, боясь сглазить. Будь я уверена в ее победе, она бы проиграла, так что я старалась сохранять спокойствие. А это было непросто – вокруг царило напряжение. Нас кормили отвратительнейшей кошерной курицей, однако находиться в зале все равно было чудесно. Но меня кое-что беспокоило. Когда я присмотрелась к столам знаменитостей, то поразилась: все было заставлено шампанским в ведерках со льдом, бутылками вина и прочими напитками. Я заволновалась – это был мир алкоголя. Выпивка была неотъемлемой частью окружения Эми, однако не имела ничего общего со свободой: алкоголь был ловушкой. Если Эми была окружена всем этим, то каким образом она бросит? Хотела ли она вообще перестать пить? Ни разу об этом не слышала. Ей было 23 года, и она была на вершине.

Было непросто перестать думать об этом, но на время волнение сменилось радостью. На сцену вышла диджей Джо Уайли. Эми сидела с нами за столиком в черно-белом платье от Джорджио Армани, о чем она мне сообщила. Когда началось перечисление номинантов, я глубоко вдохнула, и Джо раскрыла конверт с именем. Я улыбнулась, заметив широко раскрытые нетерпеливые глаза Эми. Она всегда была строга к себе, но эта награда многое для нее значила.

«Намного рок-н-ролльнее Лиама Галлахера, единственная и неповторимая… Эми Уайнхаус!»

Вау! Вот это круто. Мы повскакивали с мест с криками и аплодисментами, все вокруг нас словно вспыхнуло. «Я люблю тебя, мамочка!» – громко крикнула Эми мне на ухо, обойдя столик, чтобы обняться со мной. Моя улыбка расплылась на все лицо и застыла там на несколько дней.

«Я просто рада, что мои мама и папа здесь, если честно», – произнесла она, стоя на сцене и нервно дергая микрофон.

Я бы ни за что не пропустила такое, Эми.

У моей дочери был огромный талант, который отмечали такие награждения, как BRIT Awards. Но Эми плохо справлялась с тревожностью во время выступлений и все больше и больше полагалась на алкоголь. Я давно подозревала, что зависимости Эми кричали о ее внутренней боли и были не пустым протестом. Позже я узнала, что это относится ко всем зависимым. Успех Эми усложнял ее положение, однако даже у обычных родителей зависимый ребенок вызывает целый спектр чувств – от позора и унижения до волнения и страха. И этот маятник постоянно болтается туда-сюда. Я всегда считала важным проговаривать эти переживания и с близкими, и с психотерапевтом. Как бы это ни прозвучало, каждый родитель должен усвоить сложнейший урок – научиться заботиться о самом себе. Неслучайно в правилах безопасности говорится, что на тонущем корабле нужно надевать жилет сначала на себя, а потом на ребенка. Любыми способами я должна была оставаться сильной ради Эми.