Я снова горю, но на этот раз не от волнения. От стыда.

Глава 15.1

Я не шутил, когда предложил Маше сбежать. Прекрасно понимал, что нас будут искать, да и никто не даст нам уйти из школы и жить вместе. По крайней мере, до восемнадцати лет.

Мне было важно увидеть ее реакцию. Она не возмущалась, не отталкивала. Она бы поехала со мной, я знаю. Увидел по глазам. Тонул в этих глазах и просто кайфовал.

Она была собой, настоящей. Без своих обычных загонов и страхов. Она и ко мне была готова ехать — я бы что-то придумал, клянусь.

Но стоило выйти переставить Красавчика, когда я вернулся, это уже была совсем другая Маша. Дерганая, взвинченная. Она нервничала и прятала глаза.

Отвез Мышку домой, и она даже не дала себя поцеловать. Вернулся к себе и теперь жду, когда все улягутся спать. Часть персонала живет в доме, а мне надо попасть в отцовскую спальню, поэтому тупо сижу в своей комнате.

Кажется, даже засыпаю ненадолго.

Наконец, дом затихает, и я спускаюсь на этаж ниже. Спальня отца в конце коридора, стараюсь ступать бесшумно, даже если на этаже никого.

В кабинете отца сейф, но кода я не знаю. И не знаю, есть ли там деньги. Зато знаю точно, что деньги есть во встроенном сейфе в его спальне. В коде не уверен, но кое-какие догадки есть. Попробую, в любом случае, у меня только две попытки. На третьей сработает сигнализация, и через пять минут здесь будет наряд.

Я однажды спросил отца, как он все помнит. Коды, пароли. Я ничего не запоминаю, у меня все в заметках записано в телефоне.

— Есть такие дни, сынок, которые и хотел бы забыть, а не можешь, — ответил он. — Код сейфа — дата, которую я буду помнить до конца своих дней. Это самый черный день в моей жизни.

А потом была их ссора с матерью. Он тогда много выпил, я не специально подслушивал, они слишком громко ругались.

— Ты забыла, что было семнадцать лет назад? Забыла? — орал отец. — А я помню. Надираюсь до чертиков и все равно помню.

— Ты так не пил даже когда умерла моя сестра, — плакала мама.

— Уйди…

Грохнула дверь, я побежал вниз. Отец никогда не поднимал руку на мать, как бы они ни ругались. Но тогда я испугался.

Оказалось, это мама ушла в свою спальню. Закрылась и плакала, а отец отправил меня к себе и тоже закрылся. Я хорошо запомнил этот день. Шестнадцатое сентября.

Сейф прикрыт картиной. Снимаю ее со стены, стараюсь унять дрожь в руках. Никогда не думал, что стану красть деньги у собственных родителей.

Уговариваю себя, что я не ворую, а беру на время. Я верну, как только выиграю. И я выиграю, мы с Мышкой выиграем, я все для этого сделаю.

Но днищем и свиньей все равно себя чувствую.

Набираю один-шесть-ноль-девять, шестнадцатое сентября. Отсчитываю семнадцать лет назад…

Мимо. Холодею, и тут же в пот бросает. Идиот. Это в прошлом году было, значит, теперь уже восемнадцать лет назад.

Вторая попытка. Теперь дрожат не только руки.

Щелчок. Проворачиваю ручку, дверца открывается. Есть.

Сползаю по стене на пол. Взломщик из меня никакой.

Сижу, стараюсь отдышаться. Глаза жжет. Делаю усилие и встаю.

В сейфе ровными рядами сложены пачки долларовых купюр. Он не забит под завязку, примерно на две трети заполнен.

Тянусь к самому крайнему ряду возле дальней стенки и беру снизу пачку. За ней тянется сложенный вдвое обрывок листа из тетради в клетку — старый, на нем дата и сумма. Почерк отца. Обрывок падает на пол.

В пачке десять косарей. Отбираю тридцать купюр, оглядываюсь. Поднимаю обрывок, чтобы вложить туда купюры. С обратной стороны что-то написано. Почерк деда, отца мамы. Он нам на каждый праздник подписывает открытки, и я хорошо знаю его почерк. Мне он на дни рождения еще и конверты с деньгами подписывает.

«…об усыновлении советовал бы тебе уничтожить, зачем расстраивать мальчика? Или лучше принеси их мне…»

Несколько раз перечитываю фразу и не могу понять ни слова. Строчки прыгают перед глазами, буквы разбегаются. Но постепенно до меня доходит.

Дед пишет отцу — или маме? — о документах об усыновлении. Мальчик… я? Я им что, неродной?..

Чуть не забываю закрыть сейф и повесить картину на место. Иду к себе, ноги не несут, заплетаются.

Меня усыновили? Но почему все говорят, что мы с отцом одно лицо, особенно глаза? И я тоже всегда так считал.

В своей комнате включаю везде свет, подхожу к зеркалу. Вывожу на экран снимок отца и до боли в глазах вглядываюсь в отражение.

Теперь мне кажется, что мы совсем не похожи. Вообще ничего общего. Волосы, глаза, все другое. Или похожи?

Мне даже сказать некому. Разве что Анвару. Но он мне ничем не поможет, а я точно знаю, что надо делать.

Раз родители не посчитали нужным мне сказать, значит так захотели. Я не стану у них спрашивать, и у деда не стану. Они все равно мои родители.

Я сделаю тест ДНК, только надо подумать, как. Легально, так чтобы они не знали, не выйдет. Значит, надо искать возможность сделать его нелегально.

Захожу в чат с ботом Игры и пишу:

«Деньги есть»

Ответ приходит незамедлительно:

«Утром пришлем метку геолокации, где вы должны их оставить».

Отсчитываю пять пачек и складываю в рюкзак, остальные две пачки заталкиваю в тумбочку. Прямо одетым падаю на кровать и засыпаю.

Глава 16

Маша

С утра встаю разбитая, мне всю ночь снился Никита. Он ничего не говорил, просто смотрел с брезгливостью, и я чувствовала себя противной скользкой медузой.

— Мышь, чего такая вялая, ты не заболела? — мама заботливо трогает лоб, но я знаю, что здорова. — У тебя ничего не болит?

Болит. Мне больно, но я не скажу об этом маме, поэтому отрицательно мотаю головой.

В лицей едем вместе, сегодня у нас первая пара — английский. Иду в класс, надеясь, что Топольский еще не приехал. Алька допытывается у меня про Игру. Просит показать переписку, но я по соглашению обязана все удалять и сохранять конфиденциальность. За утечку или скрины — штраф.

Здесь такие драконовские штрафы за все, что, если бы я знала, точно не стала лезть. Но уже поздно, я под