Сдерживаю себя и подавляю глухую волну раздражения, поднимающуюся изнутри. Опять эта Дарья. Конечно, не возьмет, она же гордая. Из-за тупой гордости матери дочь влезла в такое дерьмо, из которого попробуй теперь выберись.

— Маш, — беру мокрое личико в руки и заглядываю в огромные блестящие глаза. Пусть она меня не видит, зато она меня слышит, — я с тобой, ты мне веришь? Ничего не бойся, я тебе помогу. Только верь мне. Пожалуйста…

Она поспешно кивает и обхватывает меня за плечи.

— Можно?.. — спрашиваю негромко.

Она закрывает глаза. Едва различимо кивает.

И я обхватываю губами ее губы, ощущая, как внутри закручивается в спираль настоящий торнадо. Хочу схватить ее, забросить в машину, привезти домой — родителей сегодня не будет, нам никто не помешает. И отнести в свою комнату.

Но я не могу предать ее доверие. Я могу только целовать ее вот так, нежно и осторожно. Посреди отстойного дворика такой же отстойной пятиэтажки.

И мне глубоко наплевать, что на нас сейчас все смотрят.

Главное, что Маша обнимает меня, доверчиво прижимается. И я буду последним ублюдком, если предам ее доверие.

Глава 15

Маша

Мы с Никитой сидим в очень уютном итальянском кафе. Он сначала предложил ресторан, но я отказалась, и Ник привез меня сюда.

Подозреваю, что здесь тоже недешево, но я не собираюсь ничего заказывать. Разве что кофе или сок.

Когда Никита вошел в класс весь в ссадинах и порезах, внутри все перевернулось. Особенно, когда увидела витрину, которую они с Максом разбили. Столько осколков, у меня даже руки затряслись.

И мне все равно стало — кто мы с Никитой, чей он сын. Я поняла, что он мне очень дорог, очень. И я не переживу, если с ним что-то случится.

Я не посмела подойти к нему в лицее. Он на меня вообще не смотрел. Злился за Игру, я же видела. А потом приехал за мной к репетитору по математике.

Мне хотелось его обнять, так хотелось, что кожа на ладонях горела. Он смотрел на меня с тревогой, с ожиданием. И я все-таки его обняла.

Вдруг стало спокойно. Я почувствовала, что со мной ничего плохого не случится, если рядом будет Никита.

Сейчас мы просто сидим за столиком друг напротив друга и молчим. Он держит меня за руки, и я бы сидела так до утра. А потом еще до вечера. И еще…

Слова лишние. Мои очки лежат на столе — Никите нравится, когда я без них. И впервые за столько времени мне хочется обходиться без них.

Мама мечтает об операции, но для меня мой диагноз давно стал привычной ширмой. А сейчас все летит вверх тормашками. И мои обещания себе, и мои настройки.

— Маш, — Никита гладит мои запястья большими пальцами, — давай уедем? Бросим все и уедем?

— Как, Никит? — шепчу в ответ. — Куда же мы уедем? А школа? А родители?

— Да ну, — мотает он головой, — как-то проживем. Я буду работать, на доставку можно пойти.

Усмехаюсь невесело. Он сам понимает, что никуда мы не уедем. Мы несовершеннолетние, нас сразу же найдут. И я не представляю, что я так поступлю с мамой.

Макс написал, на меня уже начали ставить ставки. И ставят по-крупному. Точнее, они ставят на мой проигрыш. В меня никто не верит.

Наверное, поэтому меня так быстро взяли. Чтобы было интереснее. Им был нужен лузер, они его получили. Я знала, на что шла. Почему же мне тогда так страшно?

Непроизвольно цепляюсь за пальцы Никиты, и он подносит мои руки к губам.

— Поехали ко мне, — говорит, и его голос звучит непривычно сипло. — Дома никого. Мать еще не вернулась, отец улетел по делам.

Я вскидываю голову, и кровь приливает к щекам. Никита это замечает, наклоняется ко мне через стол.

— Я не трону, Маш, обещаю. Мы просто с тобой будем вместе.

— Что я скажу маме? — вырывается непроизвольное, потому что я не собираюсь ехать с ним ни при каких обстоятельствах.

— Давай что-то придумаем, — воодушевляется Никита, — эта твоя подружка, Белова. Ты можешь сказать, что ночевала у нее?

Щеки вспыхивают, внутри становится горячо. Никита не просто зовет к себе, он зовет провести с ним ночь. Он говорит, что ничего не будет, если я не захочу, и я ему верю. Зато я не верю себе.

— Извините, это ваша машина? — подходит к нам официант. — Черный «Дискавери».

— Моя, — поднимает голову Никита.

— Вы не могли бы его переставить? Пожалуйста, — парень просительно улыбается, и Никита встает из-за стола.

Телефон в его руке оживает.

— Да, пап, привет. Все хорошо. Заехал поужинать, а ты как?

Я отворачиваюсь, чтобы Никита не увидел моего лица. Старший Топольский — не Никита, я по-прежнему считаю его исчадием. А от того, что мама, кажется, уже так не думает, ненавижу его еще сильнее.

— Маш, подержи, — Никита протягивает мне свой телефон, — я сейчас перегоню Красавчика и вернусь.

У меня в руке разблокированный телефон Никиты. Я до сих пор таскаю с собой мини флешку с прогой, которую дал мне Севка.

«Просто вставь ее и нажми ОК, когда тебя спросит, установить или нет, — объяснил Голик, — там ничего сложного».

Колеблюсь буквально доли секунды. Я должна знать. Просто знать. И сразу же даю себе обещание. Если Никита не учредитель, я больше не стану его отталкивать. Не знаю, как, но решу нашу проблему. Может даже все ему расскажу…

Надеваю очки. Миг, и флешка в разъеме телефона.

Установить

ОК

Секунды кажутся часами, тянутся медленно, я вижу в окно, что Ник уже выходит из машины и щелкает брелком сигнализации.

Открыть

Готово

Достаю флешку, опускаю в карман рюкзака. Одновременно выключаю телефон и стягиваю очки, бросаю их на стол.

Никита идет по проходу между столиками, и мне вдруг становится очень стыдно. Чувствую себя предательницей.

— Ты не проголодалась, Мышка? — упирается он руками об стол. — Здесь очень вкусная пицца. Может, поедим?

— Мне пора домой, Никита, — бормочу, старательно избегая его взгляда. Но Никита не оставляет мне шанса.

— Поедим, и я тебя отвезу, — Ник садится напротив и берет мои