Шрифт:
Закладка:
— Отлично, я буду ждать тебя в «Террасе» на Андреевском, — звучит на том конце, и мы прощаемся.
— Где? — спрашивает Арина после того, как я кладу телефон на стол.
— В «Террасе» на Андреевском спуске.
— Пафосно, — вердикт.
— Ей идет, — факт.
А что, если у отца действительно всё не так хорошо с делами? Никак не могу отделаться от мысли, что Арина может быть права. Но тогда зачем отправлять меня в другой город?
Я сижу на террасе семьи Тумановых, и мне хорошо. Наполненность — вот что я чувствую. От них веет любовью и заботой. Они простые и искренние. Глупые шутки, смешные детские истории, при которых Влад и Арина заливаются краской, а я хохочу. Заботливая мама, понимающий отец. Мне тут нравится, я бы тут навсегда осталась!
— А потом он бежит ко мне с вооот такими глазами, — парадирует дядя Гриша, (мне категорически запретили отчество), — и говорит: у Арины в штанах другое!
— Да, я-то думала познакомить сына с анатомией немного позже! — поддерживает тетя Кристина.
— А ты её младенцем не видел, что ли? — спрашиваю сквозь смех.
— Я думал, у неё отрастет! — отвечает Влад и мы хохочем еще громче, — Мне было пять! — кричит в попытке оправдаться, но вызывает только новый приступ смеха.
— Н-да, вот это травма была у ребенка.
— Но сейчас-то с девочками как, сын?
— Пока ничего серьезного, па. Как только полюблю, обязательно вас познакомлю. А пока не с кем, — этот вопрос Влада не раздражает, и я понимаю, что это простое любопытство, а никакое не давление.
— Вот это правильно, — довольно кивает, — Но ты уж с эти не затягивай. В твоём возрасте у нас уже Арина родилась…
— На начинай, Гриш, ты же знаешь, у них сейчас всё по-другому, — Кристина Викторовна накрывает ладонь мужа своей.
— Да знаю я, знаю. Но когда своего человека встречаешь, время, кажется, летит. Улетает просто. Я же без тебя, моя хорошая, кажется, и не жил, — говорит Григорий, и касается щеки жены, — хотя мы столько лет вместе, что и не помню, как оно жить без тебя.
— И не вспомнишь! Я в тебя прочно проникла, так что всё, навеки связан! — отвечает с улыбкой. Они всё ещё влюблены. Как это прекрасно!
— Вот поэтому и сложно найти любовь. Хочется, как у вас, — говорит Влад, и он прав.
— Зато мы знаем какая она, — комментирует Арина, я согласно киваю.
— За любовь? — робко спрашиваю, подымая бокал. Хочется быть частью этой дружной семьи хотя бы недолго.
Моя фраза кажется неуместной, но ровно до того момента, пока:
— За любовь! — громко провозглашает хозяин дома, так и не выпуская из своей руки ладонь жены.
Мы сидим до поздней ночи. Темы для разговоров появляются сами собой, и я больше не чувствую себя чужой. Идеальный день! Один из лучших в моей жизни! Принять приглашение провести выходные на даче Арининых родителей было очень правильным решением.
— Была одна дочь, а стало две, — с какой-то невиданной мне отцовской нежностью говорит дядя Гриша, когда мы уже пьем чай, укрывшись пледами. Домой заходить никто не захотел, но стало немного прохладно.
— Мы очень рады, что ты появилась у нас, дорогая! Нам очень повезло, — добавляет тётя Кристина, а я застываю. Смотрю на них так, будто впервые вижу. Глаза наполняются слезами, руки начинаю дрожать, но я улыбаюсь. Я не знаю, правильно ли реагирую, я не задумываюсь. Это просто порыв. Я встаю с кресла, Кристина, будто все понимает, тоже встает и я обнимаю эту женщину.
— Ну-ну, малыш. Ты прекрасная. Прекрасная наша девочка. Всё будет хорошо.
— Спасибо, спасибо вам, — шепчу, а у самой слезы бегут.
От Тумановых веет искренностью, светом, теплом и я лечу на свет. Ничего не могу с этим поделать, мне ведь так давно этого хочется: чувствовать себя нужной и любимой просто так. Не за хорошую учебу, не за то, что подчиняюсь безропотно, а за то, что я есть. Я ведь не плохая такая, правда? Марк тоже говорил, что я прекрасна.
— Ну чего, готова вытащить зайца из шляпы? — наклоняется ко мне Аринка, когда профессор объявляет окончание лекции.
— Ты это о чем? — спрашиваю, застегивая сумку.
Понедельник — день учебный. Мы выходим из аудитории, двигаясь в направлении следующего кабинета.
Для кого-то такое течение жизни сравнимо с адом: стандарт, рутина, серые будни. Не-а. У меня другое мнение. Искаженное, как и я сама. Для меня эти стены — спасение. В них моя отрада. Общение с людьми, знания и надежда. В них надежда на то, что наступит моё «однажды». Однажды всё станет по-другому.
Сколько раз я прокручивала в голове отказ Марку? Изменила бы я решение? Ответила бы по-другому?
Возможно.
После того, как я увидела семью Арины я стала думать о принятии.
Принятие. Безоговорочное, беспрецедентное. Безвозмездное.
То самое, когда не сомневаешься в человеке. Когда уверен, что, выбрав его, будешь счастливым. И надежда только одна — чтобы это не прошло. И жалеть можно лишь об одном: и жизни одной мало, чтобы друг другом насладиться.
О чем на смертном одре будет жалеть моя мать?
О том ли, что посвятила жизнь тирану? О том, что и вовсе не жила? О том, что, когда-то была безвольна? О том, что безвольна была всегда? Будет ли винить меня? Да? Пусть. Но найдет ли она в этом отраду? Если да, пусть.
