для спасения брата, а затем вернулся в Анкиру и возобновил боевые действия против сельджуков. В ходе этих боевых действий особенно отличились аланские наемники Алексея по имени Арабат и Хаскарис, а сам будущий император со своим конвоем спас некоего византийского стратилата необыкновенно высокого роста, закованного в доспехи и атакованного сельджуками со всех сторон.

Тем временем Руссель активно действовал со своими норманнами в Галатии и Ликаонии. В следующем, 1074 году Руссель наголову разбил византийскую армию под командованием кесаря Иоанна Дуки, младшего брата императора Константина X (1059–1067), и его сына Андроника в битве у Зомпского моста в верховьях реки Сангарий. Как отмечает Никифор Вриенний, роковую роль в поражении византийских войск сыграла измена норманнских рыцарей-наемников под командованием некоего Папаса, находившихся на правом фланге императорской армии и перешедших на сторону Русселя в решающий момент сражения. Иоанн Дука и Андроник попали в плен, а Андроник был вдобавок тяжело ранен, что стало своеобразным возмездием за трагическую гибель императора Романа IV Диогена. После этой битвы Руссель покорил Вифинию и уже начал задумываться о захвате Константинополя. С целью легитимизации своих замыслов Руссель провозгласил императором пленного кесаря Иоанна Дуку, которому впоследствии будет суждено сыграть важную роль в комниновском перевороте 1081 года.

В этот момент император Михаил VII Дука Парапинак и евнух Никифор вступили в переговоры с неким сельджукским ханом, которого Никифор Вриенний называет Артухом. Под этим именем может скрываться Артук бен Эксюк, вождь огузского племени дёгер, участник битвы при Манцикерте и основатель династии Артукидов. Таким образом, инициатива в переговорах с сельджуками о совместных действиях против Русселя изначально принадлежала не Алексею Комнину, как может показаться на основании рассказа Анны Комниной, а правительству императора Михаила VII. Армия Русселя была заперта сельджуками у горы в районе озера Сапанджа. В ходе боя норманны Русселя предприняли попытку прорвать турецкий фронт конной атакой рыцарей в плотном строю, но были окружены под градом сельджукских стрел и разгромлены. Кесарь Иоанн Дука и Руссель попали в плен, но затем были отпущены Артуком за выкуп. Освободившись из плена, Руссель, вероятно, собрал своих прежних сторонников, преимущественно норманнских наемников, и вторгся в старинную фему Армениак, начав опустошать территории вокруг Амасии и Неокесарии. В понтийской области Руссель разбил Никифора Палеолога – последнего византийского наместника Месопотамии и предка императора Михаила VIII, который командовал войском аланских наемников. Никифор не имел средств, чтобы вовремя заплатить аланам обещанное жалованье, а потому решил как можно быстрее атаковать Русселя, но был разгромлен норманнами.

Только после этого очередного поражения император Михаил VII Дука решил направить против Русселя молодого Алексея Комнина, уже успевшего отличиться в борьбе с сельджуками. Как отмечает Никифор Вриенний, первоначально Алексей применил против норманнов тактику рейдовой войны в соответствии с правилами военной школы императора Никифора II Фоки. Ромеи устраивали засады на норманнские отряды, возвращавшиеся из набегов с обозами и добычей, и блокировали их продвижение, а затем били эти отряды по частям. При этом, по свидетельству Никифора Вриенния, Алексей Комнин старался не убивать норманнских рыцарей понапрасну, считая преступным убивать христиан[179]. Примечательно, что о похожем мотиве императора Алексея рассказывает и Анна Комнина, сообщая, что в 1097 году император отдал приказ стрелять из луков по коням франкских рыцарей Готфрида Бульонского, атаковавших предместья Константинополя, но не проливать кровь христиан. Эта деталь весьма показательна – учитывая то, каким образом Алексей захватил Русселя и инсценировал его ослепление – в контексте будущей политики императора Алексея Комнина, направленной на союз с западным рыцарством.

Император Михаил VII Дука Парапинак. Изображение на короне святого Иштвана

Казалось бы, перед Алексеем Комнином была поставлена сугубо военная задача, однако будущий император сумел решить ее, опираясь на дипломатические методы, которые на основании сочинений Константина Багрянородного было бы справедливо определить, как классические методы византийской дипломатии. Дальнейшее повествование Никифора Вриенния дублирует и дополняет его супруга Анна Комнина. Алексей обратился к Тутушу I (Abu Sa’id Taj ad-Dawla Tutush), сельджукскому эмиру Дамаска, с просьбой захватить Русселя де Байоля, который мог опереться не более, чем на несколько сотен норманнских рыцарей и авантюристов.

Приключения Русселя в Анатолии свидетельствовали о том, что норманны представляли собой элемент, который серьезно дестабилизировал военно-политическую ситуацию на Ближнем Востоке в условиях начавшегося сельджукского завоевания Анатолии и Сирии. Еще в 1030-х годах стратиг автократор Георгий Маниак создал специальное подразделение из варягов и норманнских рыцарей, предназначенное для завоевания Сицилии. (Никифор Вриенний и Анна Комнина упоминают это подразделение под названием «маниакатов»[180], которые сохраняли почетное имя своего первого командира спустя много лет после его гибели в бою в 1043 году.) В 1050-е годы на службе у византийского императора Исаака I Комнина находился норманнский авантюрист Эвре. В правление императора Романа IV Диогена норманнский рыцарь Роберт Криспин, командовавший специальным норманнским конным отрядом, изменил императору и перешел на сторону семейства Дук после битвы при Манцикерте. Норманнские рыцари легко предавали византийское правительство, переходя на сторону различных местных узурпаторов, таких как, например, армянский стратег Филарет Варажнуни, захвативший власть в Антиохии, или даже на сторону сельджуков. Как отмечает в своих исследованиях В. В. Прудников, норманны пытались закрепиться в Анатолии на протяжении всей второй половины XI века, и участие норманнских рыцарей в Первом крестовом походе, приведшее к основанию Антиохийского княжества, не было серией спонтанных территориальных захватов, но стало закономерным следствием многолетней норманнской экспансии[181]. Впрочем, сельджукские атабеки и эмиры прекрасно понимали, что норманны – крайне ненадежный союзник.

Поэтому Тутуш легко согласился на предложение Алексея, так как Филарет, опиравшийся на норманнов и армян, представлялся дамасским сельджукам в тот момент более опасным противником, чем разгромленная Византия. После того, как Руссель де Байоль попал в плен к сельджукам, дело было за малым – выкупить мятежного норманнского рыцаря у Тутуша и доставить его в Константинополь. Средства для уплаты выкупа Алексей собирал у жителей города Амасия, который еще оставался в юрисдикции византийского императора. А после выдачи Русселя де Байоля сельджуками Алексей организовал целый спектакль, представлявший собой инсценировку ослепления норманнского барона. Вероятно, таким образом Алексей стремился не столько произвести впечатление на амасийцев суровостью императорской юстиции, сколько доказать сельджукам, сколь неумолима Византийская империя к предателям и насколько бесполезны попытки сельджуков переманивать на свою сторону различных наемников, находившихся на византийской службе. В то же время Алексей, сумев обмануть как сельджуков, так и византийских законников, сохранил для империи способного полевого командира, наверняка имевшего хорошие связи со своими соплеменниками в южной Италии, на Сицилии, а возможно, и в Испании,