Мой мозг начал работать со скоростью мощного компьютерного процессора моего времени, накидывая мне различные варианты, как из этой ситуации можно выжать немного денег. Деньги, они, как известно — лишними не бывают! Никогда. И ни у кого!

— Пан подполковник. — Начал проникновенно я. — Как вы думаете, если общий банк поднимется тысяч до трёх злотых. Сможем ли мы сделать так, чтобы выиграли вы?

— А выигрыш поделили напополам? — Тут же подхватил мою мысль снабженец.

И кто говорил, что люди в двадцатом веке соображают долго? Или это все люди соображают долго, кроме интендантов, а интенданты ищут где бы заработать? Так или иначе, подполковник закончил мою мысль даже раньше, чем я успел её проговорить!

— А вы зрите прямо в корень, пан подполковник. — Подмигнул ему я.

Думал интендант недолго. Всего пару секунд, после чего утвердительно кивнул и пожал протянутую руку:

— Я согласен!

«Кто бы сомневался!» — Пронеслась шальная мысль в голове, после чего я возрадовался. Всё-таки лишних денег не бывает.

А случай, когда я «обрадовал» первого гостя случился буквально через неделю, когда общая сумма перевалила аж за три тысячи двести злотых. Впрочем, никто особенно и не разозлился, потому как, мы всё-таки пришли к общему мнению с паном Ковальским насчёт гостей — их должно быть много. В первую очередь это показатель статуса и пана Ковальского как отца, и меня — как будущего зятя. Поэтому, в разном порядке было приглашено чуть ли не с сотню офицеров в различных званиях. Разве что стоит отметить, что среди «особо важных» гостей у меня окажутся люди, чьи имена совсем скоро войдут в историю: генерал Тадеуш Кутшеба, командующий армией «Познань»; полковник Владислав Андерс, пока ещё обычный командир кавалерийской бригады и никакой не командующей армией, но я-то прекрасно знаю, кем он будет! А также полковник Станислав Мачек, командир 10-й моторизированной кавалерийской бригады, который впоследствии будет считаться чуть ли не гением польских танковых войск. Среди гостей так же оказались все офицеры моего батальона, а также знакомые из батальона капитана Януша Галецкого и те немногие, с кем я сошёлся во время службы в Генеральном Штабе. На радостях я разошёлся и отправил открытку с приглашением самому… Маршалу Рыдз-Смиглы. Впрочем, насчёт маршала я не был уверен, что он её даже получит. Поэтому… Мой поступок в двадцать первом веке могли бы назвать глупым западным словом — пранк.

Глава 17. Разговор с Терезой

Помолвку назначили на вторую неделю августа. На двадцать пятое число. Дату выбирал я сам — с одной стороны, пан Ковальский успокоится и перестанет думать, что я всеми возможными силами пытаюсь избежать новой стадии отношений с его дочерью. А именно это мне сейчас как раз и не нужно — очень многое стоит на кону. Конечно, я прекрасно понимаю, что переиграть всю войну, пустив историю по другому пути у меня вряд ли получится, но немного подкорректировать известную мне реальность — вполне реально. Тем более, может быть, удастся сделать что-то выдающееся, что впоследствии поможет моей стране — Советскому Союзу выиграть эту войну с чуть меньшими потерями?

Да-да! Своей страной я до сих пор считаю Союз Советских Социалистических Республик. Да и своей армией — не польскую, а Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. И я всё ещё очень многое бы отдал, чтобы надеть на себя мундир советского старшего лейтенанта Автобронетанковых Войск, а не поручика Войска Польского. Ну да мы предполагаем и мечтаем, а судьба — располагает. Впрочем, что самое противное — никак помочь Советскому Союзу мне так и не удалось: на советскую разведку я так и не вышел, никакой информации не передал, да ещё и не смог заработать себе имя в СССР, а это значит, что после поражения Польши в сентябре этого года путь в Страну Советов мне заказан.

Печальный мысли заставили меня тяжело выдохнуть, что привлекло внимание Терезы, читающей какой-то зарубежный модный женский журнал, кажется, французский.

— Что-то случилось, милый? — Взволнованно спросила меня девушка, отложив свой журнал на кофейный столик и спустив ножки с кресла вниз.

Её мягкий, ставший таким родным в последние полгода голос заставил меня непроизвольно улыбнуться, отложив перед этим окурок папиросы в ажурную пепельницу, расположившуюся на моём краю кофейного столика:

— Нет, всё отлично, дорогая.

Посчитав ответ исчерпывающим, я потянулся к чашке с ещё тёплым кофе, и, сделав маленький глоточек, поперхнулся, ощущая на себе взгляд Терезы. Как известно, обмануть влюблённую девушку очень сложно, и мои попытки «съехать» со скользкой темы были банально раскрыты, а сам ваш покорный слуга тут же оказался прижатым к стенке и услышал вопрос, способный выбить кого угодно из колеи:

— Кто она?

Услышав вопрос, неуместный, как мне кажется, в любой обстановке, я не нашёл ничего лучше, чем засмеяться. Впрочем, надолго продлить свою жизнь мне не удалось — внимательный и какой-то строгий взгляд панны Терезы прервал мой смех. Пришлось выкручиваться на ходу, не рассказывая невесте всю правду:

— Тереза. Сейчас в мире очень сложная обстановка. В Польше может быть небезопасно. С твоим отцом мы уже разговаривали и пришли к мнению, что сразу после помолвки ты должна уехать из страны.

— Как? А ты? — Увидев в моих глазах ответ, так и не успевший сорваться с уст, она тут же отрезала, слегка поджав губки. — Без тебя я не поеду!

Мне показалось, или, Тереза бы не так бурно отреагировала, сознайся я ей в измене?

Прежде чем что-то сказать, решаю выиграть несколько дополнительных секунд и делаю очередной глоток кофе, после чего отставляю чашечку в сторону и тяну свои руки в сторону Терезы. Аккуратно обхватив ладони невесты, я продолжил говорить:

— Дорогая. Я офицер. А ты гражданский человек. И мне проще будет воевать, если я буду уверен, что ты в безопасности.

— Но я хочу с тобой… — Попыталось было воспротивиться девушка, напустив в голос неподдельной тоски, но тут же была прервана мной:

— Представь, — Продолжаю свою мысль я. — Случилась война. Я, допустим, зная, когда она начнётся, под первыми бомбами не буду выводить свой батальон к месту сосредоточения, а побегу спасать тебя. Это, если я не буду ночевать в тот день дома. А дома меня в последние дни мира не будет точно.

Девушка зажмурила глаза, должно быть, пытаясь представить всё то, что я ей говорю.

— Летят самолёты. Бомбы. Взрывы. Могу погибнуть я, потому что… Да много почему! Первый день.