– Я майор Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, со мной группа Осназ НКВД, специализируемся на поиске и уничтожении карателей в нацистской форме, – выплевываю ему в ответ в лицо на чистом русском.

Бандеровец удивленно смотрит, переводя взгляд то на меня, то на Курта, но тут замечает Омельянчука, который успел снять немецкую каску и стоял в своей пилотке с красной звездочкой. Лицо передо мной начинает меняться, и непонимание переходит в страх… нет, в ужас! Проняло. А еще он прекрасно знал, что таких, как они, красноармейцы в плен не берут, ибо конец один – расстрел на месте. Что уж говорить о жуткой «кровавой гэбне». А еще их действительно было только трое. Они ушли из расположения своей части в ближайшую деревню, за самогоном и просто развеяться.

Того, что они прошли через портал, никто из них даже и не понял. Шли в деревню, ну и пришли в нее. Затем пришлось посмотреть картинки об их предыдущих «подвигах». Честно говоря, меня в определенный момент просто затошнило, и я разорвал контакт. А тем временем существо в немецкой форме со львами ползало около меня на коленях и, мешая русские и украинские слова, молило о пощаде.

Огляделся вокруг. Курт стоял и четко контролировал лежащих на земле, раненый пытался дернуться, видимо тоже услышал знакомые слова, но, получив пинок под ребра, тихо скулил на земле, третий был еще в отключке.

– Кто это такие? – спросил меня Омельянчук.

– А это, Петро, твои земляки, борцы за свободную Украину, по совместительству эсэсовцы и каратели, ходят по деревням, убивают, насилуют, жгут, вот и к нам заглянули теперь, – зло пояснил я.

Парень вскинулся и ответил в том смысле, что такая сволочь ему не земляк. Артем тихо стоял сзади, держа в руках винтовку Мосина, лицо его было виноватым. Хотя на мне вина была тоже – наш маскарад отнял время, и мы не успели спасти женщину от смерти. Отпихнул ногой ползающего в пыли бандеровца. Приказал собрать оружие. Три карабина Маузера, патроны, ножи. Карабины сложили в мотоцикл, и я оставил рядом Петра для охраны. Начали подтягиваться местные. Появился Сван. Подошел, поклонился. Прошел в дом, вернулся оттуда мрачный.

– Они ваши, делайте с ними что хотите, но учтите – эти люди хуже диких зверей, – ответил я на его вопросительный взгляд, кивнув на бандеровцев, а затем протянул ему трофейные ножи.

Отправил мотоцикл с Артемом и Петром к дому Михалыча с указанием бдеть! Мы с Куртом остались контролировать ситуацию. Местные подошли к делу практично, они раздели пленников до белья. Мундиры из добротной ткани, сапоги, ремни, ножи, зажигалки – все это считалось тут очень ценными вещами. Единственное, о чем попросил я, – это спороть и принести мне все нашивки и эмблемы с мундиров. Ибо не фиг плодить здесь эсэсовскую фурнитуру.

Поднял валявшуюся на земле пилотку и показал старосте эмблему в виде черепа с костями, объяснив при этом, что не дай бог ему увидеть этот знак еще раз на ком-либо! Тот стал еще мрачнее и понятливо кивнул. Затем бандеровцев построили в колонну и босиком повели за околицу, по бокам шли злые мужики с ножами, копьями и взведенными арбалетами. Мы с Куртом контролировали процессию сзади. По дороге имело место несколько попыток просить пощады, бежать они не могли, двое были «не в форме» (и в прямом, и в переносном смысле), а самый разговорчивый что-то бормотал. Но его никто не слушал. Несколько пинков, а также тычков копьями ускоряли их продвижение.

Вышли за околицу и остановились на краю леса. Честно говоря, думал, что местные заставят копать яму самих пленных, но оказалось, что такого тут не знали вовсе. Человеческую жизнь и смерть здесь старались уважать. Казнь совершил сын убитой женщины. Кровная месть была традицией. На похороны и поминки бывших бандеровцев мы не остались. Когда шли обратно, поймал себя на мысли, что смотримся мы наверняка очень органично – немецкий офицер и ефрейтор с оружием патрулируют вверенную им деревню. Ха-ха.

По дороге Курт попросил разрешения заглянуть к Ханне. Похоже, не только на работу он стремится! Разрешил, до ужина. В ответ он снял с плеча и протянул мне МП. Немного подумав, оставил оружие ему со словами, что сегодня жертвой карателей могла стать и сама Ханна, и ее ребенок, поэтому пусть оружие останется пока у него, на всякий случай. После чего повернулся к нему спиной и неторопливо направился по дороге к дому. Офицерский мундир был мне впору…

Во дворе уже привычно дежурил Омельянчук. Артем был в комнате у ноутбука. Сказал ему сразу, что вины за ним нет, – невозможно одному постоянно пялиться в экран, даже в туалет не отойти без риска что-либо пропустить. Надо придумывать что-то еще с наблюдением за порталом. И вообще, уж больно он активен стал. За неделю, считай, второй приход. Разговорились, и Артем выдвинул свою теорию, состояла она в следующем. На открытие портала требуется очень много энергии. И открывается он при достижении определенного количества этой энергии. А откуда она берется? Либо накапливается постепенно для очередного открытия, либо подкачивается из какого-то источника.

Так вот, он утверждал, что спусковым крючком для незапланированных открытий портала послужил именно наш перенос сюда. И образовался энергетический канал, который стал постоянным и подпитывается от энергии ядерных взрывов, ударивших рядом. Там, на Земле. Интересная теория, спорить трудно, проверить – еще сложнее. Особенно мне запомнилось его сравнение с камнем, упавшим в воду, от которого расходятся круги. Так вот, камнем этим была наша Цитадель, а круги – это срабатывания порталов вокруг. Ладно, поживем – посмотрим.

Ближе к вечеру радировали из Цитадели. Оттуда возвращались Михалыч и Соколов. Поехали встречать их к мосту. Настроение у них было деловое, обсуждали будущее строительство кузницы. Оставили под мостом корзину с продуктами и отправились обратно. О сегодняшнем инциденте в деревне мы уже сообщили ранее, так что обсудили его по дороге. Подробности радости не доставили никому. Михалыч сказал, что пора привлекать пацанов для круглосуточного наблюдения. Пожалуй!

По приезде он быстро организовал слет юных помощников, и на ночь подходы к деревне, главным образом со стороны портала, стали под живым присмотром. Дальше был ужин и просмотр очередного военного фильма. Курт вернулся вовремя. Сдал оружие и с интересом смотрел кино, прислушиваясь к моим негромким комментариям на немецком. Я обратил внимание, что в его разговоре стали появляться русские слова и фразы. Интересно! Взаимопроникновение культур, однако, во всех смыслах.

Вышел во двор подышать, ночь уже вступала в свои права. Амулет на груди сделался горячим, но не обжигал. Милая моя, как ты? Хочу к тебе! Завтра, обязательно завтра!