— А мне не плевать! Разъяренный, как сто китайцев, Мишка заявится к тебе домой, адрес пробить — пара стуков по клаве, там узнает, что был пожар, тебя увезли на скорой. Вычислит больницу, поймет, что с тобой была я. Ночью… В больнице… Улавливаешь цепочку?

— И что? Подумаешь, ты осталась у меня!

— С какого перепуга я должна была остаться у тебя?

— Ну, воспылала внезапно страстью.

— О боже! — Уля возносит руки к потолку. — Вы, мужики, точно не головой, а головкой думаете. Это тебе фиолетово, а у меня репутация. И в отделении решат, что я, для того чтобы избавиться от иска, легла под тебя.

— И что? Легла и легла. Житейское дело. Еще скажи, что хранишь девственность для мужа, — хмыкаю я, чувствуя, как жар разливается по телу от одной только мысли об этом.

Не понимаю, что со мной творится. Невыносимо хочется прижать к себе эту девчонку, слиться с ней воедино, а еще лучше, просто раствориться в ее теле. Вот так прыгнуть на нее, ввинтиться клещом, и напиться живительной силы.

Рот наполняется слюной, как у голодного перед тарелкой еды, отворачиваюсь. Точно крыша поехала! Ни одна баба не вызывала во мне таких эмоций. Ладно, можно было бы еще понять, если бы влюбился в нее, как пацан. Так, нет же! Голова и сердце свободны, только гормоны сходят с ума.

И где этот чертов ангел? Он-то знает, что со мной происходит. Или с нами. Ефиоп твою мать! Челюсти сводит от злости, так и хочется взять Пайеля за горло и по каплям выдавить бесполезную жизнь.

Вскакиваю, кругами наматываю по номеру. Мимо проплывает шкаф, зеркало, кровать, Ульяна, дверь в ванную комнату. И все в обратном порядке. Так мне легче думается, но на пятачке номера слишком мало места, чтобы развернуться, через минуту начинает кружиться голова, я падаю на диван. Растираю пальцами виски и предлагаю:

— Давай поступим так: сейчас закажем в моем торговом центре одежду. Привезут быстро. Я там парочку хороших бюстгальтеров тебе оставил. В твоих ходить невозможно, все тело чешется.

— Неженка какой! — ворчит она под нос. — Зато у твоих ценники, как у крыла боинга.

— Ну, я организовал распродажу, — смеюсь, вспоминая вытянутые лица сотрудников. — Все же мне их носить тоже придется.

— Думаешь, мы еще будем меняться телами?

Уля озадаченно теребит нижнюю губу, окончательно свести с ума меня хочет. Трясу головой.

— Не сомневаюсь. Впереди много времени.

— И что дальше?

— Выгуляем Сэми, пока он в номере дел не натворил.

Корги, услышав свою кличку, тоненько завыл и побежал к двери.

— Хорошо. А дальше? Пойдешь с нами в кино?

— Твой Мишка не поймет, нужно еще кого-нибудь позвать с собой.

— Алису?

— Святые помидоры! Только не ее!

Как представлю, что моделька сидит рядом и норовит залезть ко мне в штаны, дрожь берет.

«А раньше тебе это нравилось», — ехидничает внутренний голос.

Действительно, Алиса всегда готова, как истинная пионерка, к сексуальным экспериментам. Не знаю, нравится это ей или мне старается угодить, но ни разу не слышал от нее отказа. Мы пробовали и в примерочной магазина, и на рабочем столе в моем кабинете, когда за стенкой батя вел совещание, и в туалете самолета. Даже в лифте пытались пристроиться, пока поднимались на этаж, — времени, правда не хватило.

Но эксперименты это одно, так, не столько ради удовольствия, сколько ради опыта, а притяжение Ули совсем другое. Я голодным зверем смотрю на нее и не могу отвести взгляда.

— Могу пригласить Инну, подружку. Помнишь ее? Вместе на концерт Алекса ходили.

Напрягаю извилины — пусто. На этом чёртовом концерте я никого, кроме звезды районного масштаба не видел и слюнки от восторга пускал.

— Эх, вот если бы появился ангел в теле Алисы, можно было бы и в кино, — вздыхаю и нахожу каталог магазина.

Мы с Улей, голова к голове выбираем себе наряды. И это так естественно, так привычно, словно живем вместе десяток лет. Я кошусь взглядом, пока она сосредоточенно рассматривает модели. Отмечаю аккуратный носик, пухлый рот, нежную кожу. Ее лицо так близко, губы так манят, что в паху становится тесно.

Облизываюсь, челюсти сводит от желания. И тут Уля захватывает зубами нижнюю губу, и я срываюсь…

Толкаю Седых, она падает на спину, я валюсь сверху, придавливаю ее к дивану, пытаюсь поймать соблазнительный рот, рука сама ныряет под халат и цепляется за резинку трусиков. В первый миг Уля теряется, а мне только этого и надо. Трясет всего, как в лихорадке.

— Ну, не капризничай! — уговариваю ее, хватаю пальцами за подбородок. — Один поцелуй. Только один.

— Ты, мажор, белены объелся? — округляет глаза она.

Удивительное спокойствие, разговаривает так, словно мы на деловом приеме.

— Ага, — принимаю эти слова за согласие, усмехаюсь и провожу кончиком языка по ее губам. — О тебя спятил.

Наклоняюсь, и вдруг лечу вниз, больно прикладываясь пятой точкой к полу. Что произошло, даже не понял. Меня, здоровенного мужика, опрокинула на спину хрупкая девушка.

— Царапалки убери, оттяпаю!

Уля вскакивает и бросается к ванной. Оттуда вылетает Сэми, визжа и поскуливая, запрыгивает на меня. Шершавый язык с размахом облизывает мой подбородок.

— Ты что сделала, дура? Я же просто пошутил. Смотри, даже корги возмущается.

— Ах, ты, предатель! — грозит Уля собаке.

Сэми взвизгивает, садится на попу и умильно заглядывает мне в глаза.

— Ладно, выходи, хватит прятаться, — зову Седых и встаю, растирая задницу. — Сама мне сигналы подавала.

— Я подавала? Да у тебя кукушка поехала, — Уля крутит пальцем у виска, но из ванной не выходит.

— Кранты кукушке, больше не кукует.

— Точно?

— Слушай, не трахай мне мозги, лучше приласкай, пока окончательно не рехнулся.

Ловлю свое отражение в зеркале. Выгляжу, конечно, жалко. Рука перебинтована, на лице синяк, пояс халата разошелся, открыв волосатые ноги.

— Пусть Алиса тебя ласкает!

— Не хочу. Давай мирно поговорим, а?

— А приставать не будешь?

— Постараюсь. И вообще, я не виноват! — вдруг нахожусь я. — Это моя душа в твое тело просится, сил нет, так и тянет.

— Душа? Не смеши мои пятки! Ты меня чуть не проглотил.

— Ладно, Уля, выходи. Сэми сейчас дурно будет.

Собака, и правда, волчком крутилась возле двери, и повизгивала.

—