Шрифт:
Закладка:
Граховский распинается про описание природы музыкальными терминами, а мне плевать. Сейчас совсем не понимаю, что ему от меня нужно и что я вообще здесь делаю. Я нахожусь в коконе аромата мужского парфюма, от которого ведет голову и становится горячо внизу живота.
Решаюсь открыть глаза и сразу же встречаюсь с внимательно наблюдающим за мной Данилом. Стоя в одной черной толстовке, он держит ладони в ее карманах и расслабленно подпирает затылком дерево, подставляя лицо лучам солнца в закате. Чуть вскинув голову, просто изрешечивает меня спокойным взглядом из-под полуопущенных ресниц. Мы молча смотрим друг на друга в упор, разделяя себя какой-то ничтожной дистанцией чуть больше метра. Расстояния между нами мало, а вот эмоций и вопросов внутри слишком много.
Я уже вообще ничего не понимаю.
***
– Ты усекла, что от тебя нужно, Альвина? – вопрос Граховского, заданный мне на выходе из Ботанического сада, загоняет меня в ступор.
Честно? Я не слушала и не вникала в бесконечные рассказы Аристарха Григорьевича о том, чего мне не хватает, чтобы довести свою игру к прослушиванию до филигранного звука. Я, все еще укутанная в безразмерную джинсовку Данила, продолжаю ощущать дымку в голове.
Поэтому в ответ просто как можно увереннее киваю. Но Граховский неожиданно уводит меня в сторону, кидая хмурый взгляд на плетущегося за нами Даню со скучающим видом считающего ворон по сторонам.
– Мальчевская, я все понимаю. Молодость, чувства, но ты помнишь, да? У меня на тебя большие ставки.
Я отрешенно смотрю в серьезно сузившиеся глаза мужчины, и только через мгновения понимаю намек Аристарха Григорьевича.
– А…Вы не так поняли, – отмахиваюсь, сжимая пальцами края грубой джинсовой куртки, и почему-то чувствую себя по-дурацки. – Он просто сосед… друг…типа…
«Ага-ага…» – мой ехидный внутренний голос звучит в голове.
И, видимо, как-то слишком громко, потому что Граховский, отходя к своей припаркованной машине, с укором вторит ровно то же самое:
– Ага.
Бросив прощальный кивок подошедшему к нам Дане, Аристарх Григорьевич оставляет нас перед входом в Ботанический сад в уже начавшихся сумерках.
– Домой? – хрипло спрашивает Данил, все еще держа руки в толстовке.
Вижу, что ему некомфортно без верхней одежды, когда воздух вокруг перестает напоминать, что сейчас все еще бабье лето. И пусть это верх эгоизма, но отдавать такую вкусно пахнущую и обволакивающую теплом куртку обратно совсем не хочется.
– Да, я вызову такси, – тянусь к заднему карману своих джинсов за телефоном.
– Я сам.
– Нет, – уверенно машу головой. Я ведь видела парочку несчастных смятых купюр, которыми Данил расплачивался за такси сюда. И что-то подсказывало мне, что это была большая часть его бюджета. – В прошлый раз платил ты, теперь моя…
– Мальвина, – меня перебивают, а глаза орехового цвета припечатывают хмурым взглядом, – убери телефон.
Я лишь отрицательно мотыляю головой и возвращаю внимание на экран своего смартфона, ищу глазами иконку приложения такси. Но стоит только нажать на нее, как мое запястье обвивается прохладными пальцами, а саму меня притягивают вперед.
– Аля… – жестко цедит Данил, а его лицо расположено всего в паре сантиметрах от моего.
– Да что?! – вырывается у меня так громко, что от собственного голоса звенит в ушах.
Я вижу, что Данил злится. Слышу его шумное, неровное дыхание, замечаю, как расширяются зрачки и как шарашит пульс, заставляя буквально вибрировать вены на жилистой шее.
И ведь дело не в дурацком такси и кто его вызывает. Проблема в этом гребаном сквозняке молчаливого напряжения между нами. И вот-вот он просто снесет меня к чертям.
– Данил, что между нами происходит? – Шепчу и сама не верю, что говорю это вслух.
Он с тяжелым выдохом закрывает глаза, освобождая мое запястье из своих пальцев, а кадык на его шее нервно дергается вниз.
– Ничего. – Ответ оказывается для меня слишком грубым и колючим.
Молниеносно хочется сжаться и обхватить себя за плечи, чтобы не рассыпаться на град из слез. А я готова. Вот прямо здесь и сейчас. Боже! Это какое-то конченое дежавю. Мне начинает мешать эта огромная джинсовка, все еще державшая мое тело в плену. Одним движением грубо срываю ее с плеч и просто швыряю в руки Данила.
На хрен! Доберусь домой как-нибудь сама!
Глотая первый горький всхлип, огибаю его широкоплечую фигуру. Успеваю сделать всего пару шагов прочь, как срывающийся в хрип голос расходится в сумерках по всей пустой улице за моей спиной.
– Блять, да что ты хочешь от меня услышать?! Что ты из моей башки не выходишь? Ну, так радуйся. Не выходишь, Аль!
И все-таки я рассыпаюсь. Проглатываю второй всхлип, но уже кусая себе губы до боли. Я оборачиваюсь и смотрю на потерянного Данила, стоящего посреди дороги, с единственной мыслью, что ненавижу его всей душой. Сильнее во мне лишь другое чувство, которое выкручивает из меня веревки уже которую неделю.
Именно оно толкает сделать три обратных шага к Данилу. Недолго думая, я обхватываю ладонями его лицо и очерчиваю большими пальцами четкие, напряженные скулы. Окончательно тону в этом потухшем взгляде, когда приподнимаюсь на носочки и просто впиваюсь в мягкие, полные губы Данила откровенным поцелуем.
Глава 25
Такси. Подъезд. Лифт.
Не помню ничего из этого, потому что я отключаюсь ровно на том моменте, когда Данил окольцовывает мою талию руками, а его язык бесцеремонно сплетается с моим. Он отвечает на этот спонтанный поцелуй.
Мы оба приходим в себя, лишь когда за нами закрывается дверь квартиры. Вваливаемся в полумрак коридора, нарушая тишину дома своим жутко громким дыханием. Я все еще держусь за шею Данила, как за якорь, потому что мои ноги больше напоминают вату.
Если бы не его крепкие объятия, то меня размазало с вертикали в горизонталь еще у ворот Ботанического сада. Даня отстраняется всего на секунду, а мне уже плохо, потому что хочу его губы, руки, дыхание… Еще и еще. Я сошла с ума!
Припечатывая меня к стене, Данил обхватывает мое лицо ладонями и прижимается своим лоб к моему. Я, чуть ли не хныча, тянусь опять за поцелуем, но Даня плавно уворачивается. Растерянно хлопаю ресницами и заглядываю в его настолько затуманенные глаза, что становится не по себе.
– У тебя есть всего пара секунд, чтобы попросить меня остановиться, – его голос мучительно
