А ныла Настя от души!

– Ой, какая лошадка! А это кобылка? Нет? А кто? Да, я понимаю, что не кобылка, но никак не уразумею, кто именно. Ах, жеребец? Утолите мое целомудренное любопытство, поясните, чем именно жеребец отличается от кобылы? Что вы, я совершенно серьезно спрашиваю! Всю жизнь в светлице провела, жизни не ведаю… Что значит вы не хотите разъяснять различия вслух? А если прикажу? Я царевна, имею право приказать! О-о-о… Какая прелесть! Можете опустить хвост вашего средства передвижения, оно весьма недовольно такой демонстрацией. А почему на нем седло не красное? Конечно, нужно красное! Под цвет сарафана! Или зеленое. Или синее. Или оранжевое. Или фиолетовое. Поверьте, Тихон, на мне есть фиолетовые вещи, но я не собираюсь вам их демонстрировать, я же не жеребец. А что это вы сейчас делаете? В смысле тоже хотите сесть на коня? Тут уже я сижу! Что значит «вдвоем»?! Даже не думайте, он двоих не выдержит. Ах, вы уже с кем-то ездили на пару… Ну все, мое девичье сердце разбито, я сейчас буду рыдать. Хнык-хнык, вы уже с кем-то делили этого прекрасного жеребца… Хнык-хнык, вы уже сажали впереди себя какую-то неприличную девицу…Хнык-хнык, вы обнимали ее стан своими сильными руками… Конечно, неприличную! Разве приличная сядет на колени к доброму молодцу? А что – я? Я другое дело, мне так сидеть можно. Кстати, я вам ничего не придавила?..

Вначале Настя желала ехать медленно, потом быстрее, потом потребовала переключить жеребчика на полную скорость, но испугалась галопа и от страха куснула Тихона за руку. Правда, тут же сплюнула, попала ему на сапоги, но сделала вид, что не заметила. Выпросила остановку и отправилась собирать цветочки, сплела венок, попинала трухлявый пень, погоняла комаров, вздохнула и вновь забралась на коня.

Тихон краснел, бледнел, покрывался пятнами и крепко сжимал зубы, дабы никоим образом не ляпнуть ничего лишнего. Опасался, что нежные девичьи ушки не потерпят грубых мужских ругательств.

Настя лишь загадочно улыбалась.

Когда до царского дома оставалось проехать еще пару деревень, лесок и поле с пригорком, Тихон объявил привал.

– Слава богу, додумался, – пробормотала Настюша, устраиваясь прямо на траве.

День клонился к закату, и провести ночь в седле ей совершенно не хотелось. Впрочем, засыпать под открытым небом в компании надоевшего провожатого она тоже не собиралась. Поэтому, еще немного потрепав мужику нервы, Настюша отправилась к видневшемуся вдалеке озеру.

– Кудыть пошла? – сурово сдвинул брови Тихон.

– Ополоснуться.

– Проводить надобно.

– Не надобно! Я хочу сама! Одна!

– Не положено. Сказано доставить к батюшке в целости и сохранности, значит, глаз не спущу.

– Ну и не спускай, – буркнула Настя и тряхнула головой, попутно хлестнув косой по мужскому лицу. – Извращенец.

– Чего это извращенец?!

– А как назвать, ежели бедная царевна не может даже ножки помочить в водице? Собиралась розовые пяточки озерной свежестью побаловать. Сарафан до пояса задрать, исподним бельем сверкнуть, а теперича придется красу девичью от похотливых глаз прятать.

Тихон зарделся.

– Раз исподнее, то да… Я пока коня оботру.

– Вот-вот! Самое хорошее дело для богатыря – конем заниматься, – милостиво кивнула Настя и поспешила к озеру.

Признаться, она была уверена, что Тихон сдастся еще в самом начале. Но тот оказался неимоверно терпеливым и, выбирая между истеричной царевной и возможностью остаться без богатырского звания, выбрал царевну.

Этого Настя со Змеем Горынычем не учли, когда план придумывали.

Но оставался еще один способ избавиться от провожатого – просто-напросто сбежать! И именно так Настюша намеревалась сейчас поступить.

Озеро располагалось весьма удачно, рядом с прекрасным густым лесом, шажок-другой – и уже никто не найдет, лишь бы самой не заблудиться. Но тут беспокоиться не стоило: Змей Горыныч клятвенно пообещал, что не бросит подопечную в беде.

Настя подошла к бережку, оценила чистоту озерной глади и быстро осмотрелась. Оставшийся подле коня Тихон явственно пялился в ее сторону.

Хмыкнув, Настюша чуть приподняла сарафан и вновь кинула взор на соглядатая. Тот и не думал отворачиваться. С совершенно каменным лицом он щурился в сторону девушки, отслеживая каждый шаг.

– Каков нахал, однако, – шепнула Настя, заходя в озеро по колено.

Решив пройти вдоль берега как можно дальше, а потом нырнуть в лесные дебри, она приподняла подол еще выше.

Тихон тут же встрепенулся и поспешил к ней.

– Боюсь, утопнете ненароком! – на бегу прокричал он.

Настюша чертыхнулась и рванула в сторону. До леса, конечно, не успеет добежать, но вот до камышей…

– Стой, дурная! – завопил Тихон.

Но девица уже затаилась в осоковых зарослях. Вокруг пугливо квакали лягушки, над ярко-зеленой фатой порхали стрекозы и, принимая ее за лист диковинной кувшинки, норовили залететь Насте прямо за шиворот. Настя мужественно терпела.

Тихон ругнулся. Витиевато, залихватски, с такими образными выражениями, что будь рядом какой-нибудь заезжий трубадур, сложил бы опус. Но рядом была только Настенька, которая велеречивых обещаний запереть ее в конюшне с тремя жеребцами, дабы познала жизнь во всей красе, не оценила.

Поэтому медленно сняла с шеи амулет, скрывающий нечистую силу, скинула фату и предвкушающе улыбнулась.

* * *

Тихон торопился.

Если вредная царевна сгинет в озерной пучине – не видать ему науки Змея Горыныча! А этого никак нельзя допустить.

Поэтому Тихон бежал как мог, теряя по пути остатки и выстраданного спокойствия, и веры в счастливое окончание путешествия. Хотя, казалось бы, ничего нет сложного в провожании девицы до дому, а оно вон как занятно вышло…

Тихон подскочил к озерцу как раз в тот момент, когда украшенная изумрудным покрывалом голова скрылась в камышовой поросли. Оторопел на мгновенье, а потом принялся стаскивать сапоги, кроя мерзкую царевну на чем свет стоит. Не заслужила она богатырского уважения. Ну вот ни капли не заслужила!

Отшвырнув обувку в сторону, ступил в воду.

– Эй! – крикнул Тихон, понадеявшись на девичий разум (должен же он у нее быть). – Эй, поди обратно!

Но ответа не дождался. Лишь лягухи стали громче квакать, но это, должно быть, от вечерней жары.

Вздохнув, добрый молодец поправил меч, понуро болтавшийся у пояса, и побрел к камышам. Оружие мочить не хотелось, но как по-иному достать глупую девицу, он не знал.

– Вот попадется такая кому-то в жены, – бурчал он, – так он всю жизнь в муках проведет, если только сразу из-под венца от нее не сбежит… Вот я, например, тоже в какой-то степени жених ей, но с радостью плюну в глаза тому, кто об этом