— Всё честно между сёстрами, — отвечаю ей. — Всё поровну.

— Впрочем, — присмотревшись, меняю я своё решение, — это не окно, а какой–то экран. Ложись туда. От него наверняка будет вонять нагретым пластиком и электричеством.

— Ты меня совсем не любишь! — возмущается онни.

— СунОк, ты очень стойкая. Мне и половины не вынести того, чего можешь ты.

«Сеструха», несколько секунд посомневавшись — «не подколка ли мои слова?», гордо разворачивает плечи.

— Поэтому запах изоляции для тебя — совершеннейший пустяк, — выношу окончательный вердикт, и пока собеседница вновь возмущённо выпучивает глаза, собираясь ответить, предлагаю: — Пошли, посмотрим, где здесь можно умыться?

— У тебя же мейк–ап! — пугается СунОк.

— У меня — лицо чешется! — отрезаю я и выхожу в коридор.

(несколько позже)

— Боо… — надув щёки, поражённо выдыхает СунОк. — Какая роскошь…

«Ну да, — оглядевшись, соглашаюсь я. — Купальня удалась. Свет, блеск, дизайн модерн… С удобствами в Анян не сравнить…»

— Полотенца вон, — показывает рукою онни, хотя их видно и так, без подсказок.

— А ты будешь сегодня принимать ванну? — спрашивает она, подойдя к кювете, и заглядывает в неё, вытянув шею.

— Обязательно! И первой!

Не став спорить, СунОк берёт с полки и протягивает мне полотенце.

— Смотри, какое мягкое, — говорит она. — Может, всё же оставишь макияж?

— Кажется, он мне не подходит, — объясняю своё желание избавиться от косметики. — Раз кожа чешется, значит — аллергия. Если ничего не делать и терпеть, то на лице появятся красные пятна. Куда я с ними завтра пойду? Нужно купить средства, на которые у меня нет реакции. В Корее такие же были?

— Ладно, умывайся, — вздыхает онни.

(чуть позже)

«Мейк–ап, фиг–ап — думаю я, осторожно промакивая лицо небольшим пушистым полотенчиком и одновременно вглядываясь в зеркало, — блин, час назад, реально чуть не затоптали…»

Акиро–сан оказался предусмотрительным организатором, выделив для моей охраны аж десять крепких японцев. Не скажу, что они оказались теми, которые и вправду «спасли», но их присутствие вселяло уверенность на дальнейшую жизнь. Как оказалось, к моменту моего «исхода из больницы», внутри неё, на её первом этаже здания и на улице, рядом с главным входом собралась большущая толпа желающих увидеть сей исторический миг. Там были ниппонцы всяких возрастов. И школьники со школьницами и молодые мужчины и женщины, и пожилые, и совсем старые. Отдельные группы каких–то, видимо, духовно просветлённых личностей, завёрнутых в однотонные тряпки, стучали в барабаны и звенели маленькими железными тарелочками на пальцах. Разумеется, не обошлось без журналистов со всякой видео и фото–техникой, слепящей вспышками и лучами света. В общем, моё появление стало вроде «Явления Христа народу», причём «пипл» очень желал лицезреть «Спасителя» как можно ближе к себе. При виде столь неподдельного энтузиазма у меня тут же возникло невероятно сильное желание — развернуться и, бросив всё, убежать обратно в здание. Но «принцессы так не поступают». Пришлось сжать булки и идти по расстеленной дорожке (откуда⁈) к машине, улыбаясь, прижимая к себе Мульчу и излучая счастье. «Думать раньше» опять «было уже поздно». Делать это следовало в момент, когда ЁнЭ сообщила о большом скоплении зевак. Я предложил вариант — «служебный лифт» и «чёрный ход». Но «потомок древнего рода» ответил, что это — «не мой уровень» и он обо всём позаботился, а я сдуру согласился. В итоге вышло как планировалось: я живой, здоровый, в номере люкс. Нервы — вот только «покоцаны». Но они внутри, и их не видно…

— Вытерлась? — спрашивает СунОк, успевшая до этого момента внимательно изучить всё, что есть в шкафчиках, и теперь неодобрительно наблюдая за моими действиями.

— Да, — отвечаю я, кладя полотенце на край раковины.

— Ну и что у тебя теперь с лицом?

— Нормально всё, — отвечаю я, посмотрев в зеркало. — Божья импровизация…

Онни насмешливо фыркает.

— Полотенце кидай туда, — указывает она рукою вниз, на стоящий на полу небольшой ящик из тонких веток каких–то растений. — Новое повесят!

«Уже во всём разобралась, — констатирую я, следуя полученному совету. — Как–то она изменилась. Раньше скромная была. А теперь, порою ведёт себя, словно с золотой ложкой во рту родилась. И с сексом у неё, кажется, непонятки. Может, не хватает?»

Закончив с умыванием, отправляемся с онни в дальнейшее путешествие по люксу, в котором к нам присоединяется ЁнЭ, для которой сняли одноместный номер этажом ниже.

— Ух, ты, смотрите, сколько много деревьев! — восхищённо восклицает СунОк, оказавшись у окна и выглянув в него.

Подхожу к ней, становлюсь рядом, смотрю. С высоты этажа открывается вид на буйство зелёных зарослей, из которых торчит, полускрытая в них, пагода.

Мужик сказал, мужик сделал… — констатирую я, вспоминая просьбу к Такаси о «тихом, зелёном уголке».

ЁнЭ словно подслушивает мои мысли.

— Босс, — наклонившись к моему уху, тихо произносит она. — Иметь в Токио на своей территории парк — очень и очень дорого. Такое могут позволить себе исключительно отели класса Luxury…

«Лакшери» — мысленно перекатываю на языке слово, от которого словно от вкусняшки начинается усиленное слюноотделение. — «Лакшери»…

В этот момент от входа доносится негодующий вой Мульчи, оставленной в одиночестве, запертой внутри переноски.

— Выпусти её, — прошу я своего персонального менеджера.

Та убегает, а я снова поворачиваюсь к окну. Какое небо голубое…

— Расскажи, о чём вы говорили с Акиро–сан, — просит СунОк и напоминает: — Ты обещала!

Ну да, было такое. Вчера, вернувшись «никаким» после шоппинга и переговоров, я сразу завалился спать, пообещав поделиться информацией «завтра». Ну, а утро, едва начавшись, было слишком насыщенно событиями, чтобы найти среди них время для болтовни.

— Может, пойдём, поедим? — предлагаю я онни. — За столом и поговорим.

В этот момент, задравши хвост, ко мне подбегает Мульча, а следом за ней, зажав в руке телефон, — ЁнЭ.

— Босс! — запыхавшись, восклицает менеджер. — Звонят из корейского посольства в Токио! Хотят с вами поговорить!

Протягиваю руку к её телефону и требую: Дай!

— Ёбосеё! — произношу «алло» по–корейски, приложив сотовый к уху. — Я — Агдан. Что вы хотели?

Некоторое время слушаю. Дождавшись окончания монолога с той стороны, говорю: «Не звоните мне больше. Никогда».Убрав от