Шрифт:
Закладка:
– Я вышел, чтобы поговорить с вами наедине, не хочу беседовать, когда на вас или меня могут оказать давление. Как, сможем поговорить, или вам запрещено?
– У, какие у вас там в столицах тайны! – засмеялся я. – Никто меня ни к чему не принуждает. Александр Николаевич, как мне кажется, давно уже все решил в наших отношениях, и думаю, он не ошибается. Я работаю сам, потому как сам начал все это, мне и тянуть эту лямку.
– Да, такое мне рассказывали. Сомневался немного, правда ли это, и вся ли правда. Вижу, что вы хоть и любите красивую жизнь, но не опускаетесь в откровенную барщину. Если я правильно понял вашу суть, вы просто привыкли к тому, что в будущем жизнь другая, другие правила, другой уровень жизни. А ещё, мне кажется, что того, что имеете сейчас, там у вас не было.
– Совершенно верно. Там, как вы заметили, можно всю жизнь работать с утра до ночи, но не заработать ничего, кроме геморроя. Кто-то крутится, кому-то везёт с родителями или друзьями, люди поднимаются на другой уровень жизни, у нас вот такого не было. Работаешь, тут же книги пишешь, а хватает этого максимум на еду, ну и такие небольшие радости, как содержание машины или дачи.
– Вы правда считаете, что машин у граждан должно быть много? Я хоть и способствовал развитию отечественного автопрома, но не считаю, что автомобиль должен быть у каждого.
– Он должен быть у каждого, кому он нужен, – поправил я Косыгина. – Скажите, Алексей Николаевич, удочка, дорогая вещь? И сразу следующий вопрос, а разве у каждого человека есть удочка?
– Я понимаю вас. Но машина, к сожалению, не удочка. Мы ещё долго не изживем многие стереотипы, а автомобиль один из них. Наши люди считают автомобиль роскошью, статусом, некоей вещью, что позволит казаться выше, чем на самом деле.
– Вот! Это ключевая фраза! Казаться, а не быть, это у нас в крови. К большому сожалению. Изменить это непросто, но необходимо. А с автомобилем все гораздо проще. Нужен хорошо развитый общественный транспорт, доступный всем и везде. Если простой рабочий Вася с ближайшего завода пять дней в неделю трудится на своём предприятии и не ездит по выходным на рыбалку, у него нет дачи в тридцати километрах от города, то зачем ему машина? Тратить на неё кучу денег, где-то держать ее, в гараже или на стоянке, платить налог, покупать бензин, обслуживать. Плюс, выпивши, а у нас с этим проблемы есть, ведь так?
Косыгин кивнул.
– Выпивши за руль не сядешь, отберут права и штраф дадут, так зачем этому Васе машина, если до завода он доберётся на автобусе или троллейбусе за считанные минуты без всех этих заморочек. Просто нужно доводить это до людей, а не пускать на самотёк. Не сразу, конечно, но до людей это дойдёт. Пусть так. Просто нужны правила и пропаганда, разумеется.
– Может, прокатите на лодке, хоть и не байдарка, но тоже вещь хорошая?
– Давайте, только на той, старенькой моей. Эту я пока не знаю, да и вообще, если честно, не знаю, чья она.
– Так это вам подарок был, вчера об этом говорили. Судостроительный завод, которому вы подарили какую-то свою разработку, получил государственный заказ, очень выгодный заказ, вот и решил вас отблагодарить. Да тут ещё и совпало с праздником в вашей семье. Кстати, ещё раз поздравляю.
– Спасибо.
Понятно, что Косыгин просто хотел пообщаться подольше без помех, а уехав на реку, мы точно сможем это сделать. Я был не против, наоборот, поэтому быстро проверил лодку, на этой-то все мне привычно, сам под себя доделывал, притащил из сарая снасти, чего порожняком кататься, ну и отчалил, никому и ничего не сообщив. Тем, кому надо знать, охрана доведёт, эти-то все видят и знают. Олег, кстати, сегодня должен уехать в Москву, к невесте, если все нормально, и она даст согласие, то он вернётся вместе с ней сюда и дальше будет жить рядом с нами уже с женой. Это, конечно, если у них все сложится.
Алексей Николаевич удивил меня ещё раз, когда вытащил приличную, килограмма на два щуку, буквально с третьего заброса. Далеко мы не отходили, мало ли, опять панику поднимут, есть у меня места рыбные, показанные дядей Колей, совсем поблизости от нашей деревни. Встали недалеко от нависающих над водой кустов и, бросив якорь, принялись рыбачить, не прекращая разговор. А вышел он долгим и очень мне понравился. Вот ни секунды не сомневался, когда ещё в семидесятом советовал Шелепину держать Косыгина обеими руками. А точнее, создать ему условия для работы и следить за здоровьем. Интересно, удастся ли избежать Алексею Николаевичу первого инфаркта, после которого он станет больным стариком.
Этот человек, всегда честно и много трудившийся на благо своей страны, добивающийся результата везде и во всем, превратился в моей истории в полную развалину, а довели его дружки бровастого. Теперь, правда, половины этих упырей нет не только в Политбюро, но и в этом мире. Отмучились. Чувствую ли вину? Да ни хрена я не чувствую. Когда пришёл к Шелепину, в тот серый и хмурый день, все для себя решил. Или начинаю, или все будет, как и в моей прежней жизни. Раз я не хотел повторения и не простил бы себе такого никогда, то чего думать о морали? Отправили на тот свет кое-кого, ну, значит, так и надо. В тот раз они выжили, были у власти – и что из этого вышло?
– Ну Алексей Николаевич в своем репертуаре, – встретили нас по возвращению благодетели. – Утащил нашего писателя на разговор.
– Воспользовался моментом, – хмыкнул Косыгин.
Во время рыбалки я внимательно присмотрелся к нему, а не такой уж он и старый, как у нас любили говорить про кремлёвских жителей. Пожилой, этого не спрячешь, но не старик. А уж хватка у него, позавидовать можно, умище, какие поискать. Эх, как при таких людях СССР выродился в то, что потом развалилось?
– Товарищи из Москвы, у вас тоже есть разговор, или как? – поинтересовался я.
– Ну, раз уж приехали, тебя ж не вытащишь в столицу, так приходится руководителям страны к тебе ездить, – пошутил Семичастный. Только вот пошутил ли? Скорее
