Вот блин, дядя Коля всегда был тонким психологом, он реально чувствует людей, не раз за ним подмечал. Он мне и моих благодетелей описывал, и ведь здорово помог этим, мне тогда легче было выстраивать с ними диалог.

– Так у тебя все серьёзно?

– Да. Предложил ей замуж за меня, но она пока ещё не развелась со своим бывшим мужиком. Тот ведь бросил ее, как только ее под суд отдали. Ждём вот, подали документы, обещали вскоре помочь.

– Ну, если сами не сможете, дай знать, помогу. Только ты, бать, главное сам не ошибись. Ты уверен, что у неё взаимно? Ирина очень расчётливый человек, не забудь, кем она была раньше. Знаю, что иногда под суд попадали и по ошибке, но уж за ней-то грешки водились ого-го! – дернул я бровями.

– Все знаю, даже ругались с ней поначалу. Я ей за дефицит высказывал, она оправдывалась, но признала, что виновата, но ведь не одна она, правильно?

– Конечно, – согласился я, – просто она была продуктом системы, приспособленкой, которые только пользовались случаем. Ох, надеюсь, что ты прав и у вас все получится, правда, очень этого желаю.

– Ты не думай, что я как мальчишка за юбкой побежал, этим меня не заманишь, тут другое, я ее чувствую. Чувствую, что она какая-то родная, что ли. Вот не могу объяснить. Это на фронте началось. Знаешь, как было, сидим в окопе, рядом с тобой такой же боец, как и ты, но ты каким-то нутром чуешь, что он тебе не друг. Проходит какое-то время, и ты начинаешь замечать, что сначала махра пропадает, потом тушёнка, а потом тебя в особый отдел вызывают и говорят, что ты анекдоты про советскую власть травил. Понимаешь?

– Ты мне такого не рассказывал, – смотрел я на фронтовика, раскрыв глаза.

– А ты думаешь, я все говорил? Эх, парень, да разве все расскажешь?! Всякое ведь бывало в наше время. И предавали, и наоборот, заступались и вину на себя брали, всякие людишки встречались, я ж тебе говорил…

– Это да, говорил и не раз, я это отмечал в книгах и имел за это серьезные разговоры с партийными работниками.

– Вот. А Ирину я чувствую, она совсем другая, просто долго была не там, где надо.

– Чем она у тебя занимается?

– Помогает. Я предложил ей бухгалтерию, прошлого-то счетовода посадили за растрату, но она отказалась. Взяла канцелярию и снабжение, справляется на раз-два, она ведь все в торговле знает на пять с плюсом, кому как не Ирине это делать. У меня раньше знаешь, как было, до неё? Вроде рыбу по базам отправляем, а с области звонят и спрашивают, почему то там, то тут рыбы нет? Нет, не воруют и не прячут, тупо идёт в один магазин больше, чем надо, и на другой не остаётся. Она взялась и все отделила, уже грамоты имеем, вот как стараемся. Вообще, спасибо тебе, сынок, за все, я тебя ругал поначалу, что ты меня втянул в такое ответственное дело, а потом понял. Хорошо сидеть на жаре и критиковать, а вот встать да самому что-то сделать, это не каждый хочет. Много у нас говорунов развелось, а дело делать – некому. И знаешь, я как будто даже моложе стал, а уж как с Ириной познакомился…

– Чего, бать, седина в голову? – улыбнулся я. Ну, а что такого, хочется ведь знать, есть ли жизнь на Марсе… Ну, есть ли секс после пятидесяти или нет, тем более в СССР?

– Непривычно мне как-то так откровенничать, другого бы послал, но ты мне как родной, поэтому скажу так… – на секунду фронтовик задумался, как будто что-то вспоминая, и ему явно нравились эти воспоминания, на лице сияла блаженная улыбка. – Я и не думал, что когда-то снова этого захочу, а ведь захотел, да ещё и как.

– Эх, батя, да наслаждайся! Жизнь-то одна, а ты через такое прошёл, что грех не наслаждаться теперь. Тем более что ты ещё и продолжаешь трудиться для блага общества и страны. Живите, чего вам, вы ж ещё оба молоды, все в ваших руках!

– А ты знаешь, – вдруг перешёл на шёпот дядя Коля и заговорщицки наклонился ко мне, – она ведь мне сказала, что могла бы попробовать родить, говорит, что ещё не очень поздно!

– Бать, да рожайте вы хоть пятерых, молодцы, что вообще об этом думаете, – искренне обрадовался я. Во дела творятся. Так-то ведь она ему дело предлагает, ему слегка за полтинник, сама Ирина моложе, почему бы и нет?

– Честно? – все так же серьёзно продолжал дядя Коля. – Боюсь я. Лет десять уже себя стариком считал, а как вы у меня появились, то словно ожил. Ногу мне починили, с головой вроде всегда дружил, вот и думаю, вас, Сашка, мне Господь послал. Доживал бы сейчас тут в одиночестве, ловил рыбку, не дай бог, на винцо бы ещё присел и все, поминай как звали… Сколько нашего брата после войны этой поганой водка сгубила! Я сам поначалу закладывал, но вовремя спрыгнул с этого поезда, благо живу тут, в деревне, можно сказать, лень помогла. Жил бы в городе, где магазины под боком, точно спился бы, а тут… Самому брагу ставить – лень, в магазин до села бежать – тоже лень, так и не пристрастился.

– И слава богу, бать, ещё этого не хватало, – одобряюще заявил я.

Прибежала Алёнка, защебетала как заведённая, рассказывая о том, что в доме происходит, как малыш себя ведёт, надо же, как ей понравилось быть сестрой.

Половили рыбки, сколько же я вот так, на простую палку с поплавком не ловил… Это ж такой кайф! Главное, ничего и не надо, сидишь себе, кидаешь, болтаешь с родными, попутно таская плотву и окуней, подлещиков и густеру… Красота.

На следующий день с самого утра с Олегом полезли осматривать нашу новую машину. Это вообще-то меня охранник и потащил. Я вышел утром искупаться, а он заметил и уговорил, да я и не сопротивлялся, самому было интересно.

А «Волга» впечатлила. Я серьёзно. Эти товарищи, которые ощетинились год назад как ёжики, ни в какую не желая меня слушать, внедрили большинство моих предложений. Снаружи изменений минимум, да это и понятно, штамповочные прессы переделать непросто, но все же кое-что сделали. Добавили железа спереди и сзади, визуально снизив силуэт, машина больше не похожа на зубило на колёсах. Багажник имел теперь больший проём, крышка доходила до бампера, также изменённого. Фары оставили прежними, но добавили ещё пару, чуть меньшего диаметра, на мой взгляд, получилось классно, на американцев похоже. Выштамповка на дверях осталась, да и чёрт