– Верно, нойон Джучибер,– кивнул есаул.– Старейшина Элдекэр и трое сыновей покойного Иргиз-хана, привели свои курени сюда. Остальные, кто на заимках, кто ушёл в Мулдуан.

– Ушёл от чего? Никак не пойму, о чём ты говоришь?

Есаул повернулся в седле и удивлённо уставился на Джучибера.

– Как отчего? От данланов, конечно.

– Каких данланов? – вмешался Содохай.

Олдан замолчал, переводя свой недоумённый взгляд с одного собеседника на другого. Есаул было подумал, что над ним насмехаются, но посмотрев в глаза собеседников понял, что те не шутят.

– А разве вы ничего не знаете? – изумлённо спросил он.– Разве вы прибыли из Барги не затем, чтобы возглавить войско?

– Нет! – покачал головой Джучибер.– Давай, рассказывай, что тут у вас происходит.

Всё ещё, не веря в то, что Джучибер и прибывшие с ним воины ничего не знают о начавшемся вторжении данланов, Олдан начал свой рассказ.

Двое пойманных на баранте разбойников-конокрадов принесли известия о данланском бек-хане Бачмане. Конечно, до коттеров и раньше доходили слухи о том, что он подчинил своей воле родственное племя зугров, и жестоко расправился со всеми противниками среди самих данланов и укрепил свою власть. А ныне он решил направить своих коней на встречь солнца, дабы установить границу своего улуса по Эльхотону, лесам Волчьей Пади и горам Хангары. Сам бек-хан не спешит выступать в поход. Вместо себя он отправил вперёд своего брата Саргала, отдав ему под начало два тумена всадников.

Элдекэр и молодые нойоны буниятов сначала не поверили обоим лиходеям-конокрадам, считая, что те лгут, дабы спасти свои никчёмные жизни. Но всё же, на всякий случай, выслали в степь несколько дальних дозоров. Через два дня один из разъездов вернулся и подтвердил слова конокрадов, а следом за ним и остальные яртаульные донесли о том же. Не меньше двадцати тысяч данланских воинов шли прямиком в кочевья коттеров.

Стало ясно, что это не просто набег. И тогда бунияты спешно снялись с места, отправив вперёд женщин и детей, стремясь уйти с пути вражеского войска. Большинство укрылось в Волчьей Пади. Остальные – кто направился в сторону Хангарских гор, кто на плоскогорье Мулдуан, а кто-то – из самых отчаянных – надеялся затеряться на просторах степи.

Они неспеша ехали по станице, слушая рассказ Олдана, что да как. Содохай дёрнул Джучибера за рукав, и показал глазами в сторону. У коновязей стояли, затянутые в кояры, боевые кони. По богатой сбруе Джучибер догадался, что воины, которым принадлежали лошади, не местные.

– Что же не отправили гонцов в Баргу за помощью? – спросил Джучибер, перебив рассказ есаула.

– Как не отправить? – простодушно удивился Олдан.– Отправили. Дак, что толку – хана-то нет. Ваши старейшины привели четыре сотни своих нукёров, да хаберхеды прислали полторы сотни ратных. Я-то и подумал, что они идут передовыми, а следом за ними идёшь ты с остальным ополчением.

Теперь Джучибер понял, чьи это лошади стояли у коновязи. Значит кто-то из нойонов или даже старейшин, выступил самовольно, не боясь наказания за ослушание. Хотя ещё неизвестно: знают ли Мутулган и Есен-Бугэ о данланах? Он скрипнул зубами. Да за такое надо башку с плеч долой…

Вид, выходящего из соседней юрты Укэту в полном боевом снаряжении, заставил Джучибера недовольно нахмуриться и стиснуть зубы. По лицу старейшины также пробежала тень неудовольствия, когда он заметил, что за всадник стоит перед ним. Глядя на Джучибера, Укэту уловил душевное состояние сына Хайдара. Ладонь старейшины невольно опустилась на рукоять его палаша, висевшего в ножнах на богато украшенном поясе.

Смиряя себя, Джучибер остановил коня, спрыгнул с седла и первым, как ни в чём не бывало, поздоровался с Укэту. Всё же тот был значительно старше его по возрасту. Олдан и Содохай также спешились, приветствуя старейшину. Укэту убрал руку с палаша, опомнившись, что затевать ссору ныне не время и, не спуская взгляда с прибывших, поздоровался в ответ. Полог юрты позади него откинулся, и наружу выглянуло лицо старейшины буниятов – Элдекэра.

– Это хорошо, что ты прибыл вовремя, нойон Джучибер,– громко произнёс Элдекэр.– Здравствуй, заходи в юрту, будь нашим гостем. Куда же ты уходишь, доблестный Укэту? Оставайся…

– Мне надо посмотреть, как устроились мои нукёры,– процедил сквозь зубы старейшина. Резко развернувшись, он подошёл к коновязи и поднялся в седло.

– Как скажешь. Я пришлю за тобой гонца на совет…

Последние слова старейшина говорил уже в спину отъезжающему Укэту. Джучибер заметил, как он сжал кулаки, а в его глазах мелькнул, злой огонёк. Похоже, что такого унижения Элдекэр не простит Укэту и наверняка отомстит. И пусть это произойдёт не скоро, но Джучибер не сомневался, что старейшина буниятов дождётся своего часа и припомнит тому его грубость.

Повернувшись к Джучиберу и Содохаю, Элдекэр радушным жестом хозяина предложил войти им в юрту. Там уже сидели трое братьев-нойонов из его рода: Шейбан, Елукэ-нойон и Каян. Самому старшему – Шейбану, недавно исполнилось двадцать два года. Елукэ шёл восемнадцатый год, ну, а самому младшему из них – Каяну – было всего шестнадцать лет. Прошлой зимой их отец – нойон Иргиз-хан, во время облавной охоты преследовал зверя и случайно провалился в полынью на Илане. После этого он заболел и, несмотря на все старания шаманов и знахарей, умер в конце зимы от горячки.

Сыновья Иргиз-хана не ладили друг с другом. Причиной было богатое наследство отца и власть над родом буниятов. И за каждым из наследников стояла его мать и многочисленные сородичи. Был бы у коттеров хан, то можно было решить дело миром, перенеся спор на ханский суд. Впрочем, такое развитие событий не устраивало бы ещё одно заинтересованное лицо – старейшину Элдекэра.

Джучибер понял,