ела меня неторопливо, без жадности и с каким-то изысканным удовольствием. В один миг мне показалось, что она сейчас превратиться в большую нежную кошку и замяукает. Голова моя закружилась, и в сознании мелькнуло: «Силы! Мне очень нужно сохранить сегодня силы! Ведь есть еще Салгор! Я не могу так рисковать!». Не сказав ни слова, я погладил вампиршу по волосам.

— Прости, я увлеклась, — произнесла Флэй, отрываясь от моей шеи. — Давай посидим так — это быстро остановит кровь, — она прижалась к ранке губами, и мы так сидели несколько минут в безмолвии.

Я слышал, как редко, не по-человечески вздрагивает ее сердце. Она слушала сердце мое, положив ладонь на левую часть моей груди.

— Ты хотел еще что-то сказать? — напомнила Флэйрин. — Что-то случилось?

— Да. Прошедшей ночью вампиры тяжело ранили моего ученика, изнасиловали и убили его девушку — эльфийку, — сказал я.

— Зейрон! — Флэй встрепенулась, привстала, глядя на горевшие на столе свечи. — Зейрон и Раллон! Еще, наверное, Кейнар. Я сказала не трогать тебя! Клянусь, Райс, я настаивала на этом! Но они… — ее глаза недобро заблестели, — они схитрили! Решили сделать больно по-другому!

— Они напали в таверне «Вечерняя Звезда». Кроме Талонэль убили еще одну девушку. Салгор бился с ними, один из вашего клана лежал на полу сожженным магией. Сам Салгор — мой ученик — едва жив. Позволь… — освободившись от ее рук, я встал, развязал дорожный мешок и достал сверток. Развернул темную от засохшей крови ткань. — Вот этим его ранили глубоко в правый бок. Получается, как и тебя — в печень, — я показал ей стилет.

— Меня ранил Лургир. Его там не могло быть — он еще не пришел в себя, — вампирша вязла клинок, разглядывая рисунок и знаки на рукояти.

— «Поцелуй Тьмы», — прочел я, указывая на нубейские иероглифы. — Стилет заговоренный. Из-за него мой ученик каждую минуту теряет жизненные силы.

— Расскажи, как все было, — попросила Флэйрин, не выпуская из руки стилет.

Я пересказал ей, все, с того момента, как я проснулся от скверных снов. Вампирша выслушала и ответила мне своим рассказом о том, что предшествовало ее бою с Лургиром и что случилось после.

— И что ты собираешься теперь делать? — спросила Флэйрин, после того как мы обменялись своими свежими историями.

— Хотел бы твоей помощи в поисках Зейрона и всех, кто был с ним. В вашем огромном подземелье мне самому их не найти, — я заменил светляк на свежий, более яркий. Теперь был виден весь зал, который вампирша превратила в свои апартаменты.

— Допустим, он найдется. Дальше что? — она вертела в руке стилет, которым ткнули Салгора.

После «ужина» мной Флэйрин явно посвежела, чего нельзя сказать обо мне: я чувствовал легкую слабость, сонливость, но не сожалел, что помог ей.

— Дальше… Дальше я убью его за то, что он сделал. Я обязан это сделать, — сказал я, забрав стилет из ее рук.

Флэйрин кивнула и сидела с минуту молча, при этом ее губах появилась какая-то странная улыбка, хотя улыбаться в данный момент было нечему.

— Я знаю, если ты поможешь мне, это не понравится твоему клану, — нарушил я затянувшееся молчание. — Не хочу, чтобы у тебя были неприятности со своими. Но может ты найдешь какой-то способ, придумаешь какой-то выход. Нужно, чтобы ты как-то устроила мне встречу с этим негодяем.

— В понимании Ночных Птиц Зейрон вовсе не негодяй. Он наказал свою любовницу, которая посмела порвать связь и предала его, — сказала вампирша, глядя куда-то в темноту.

Я имел представление о воззрениях вампиров на подобные вопросы — у них свои понятия, не всегда совпадающие с людскими. Однако существовало соглашение, которое запрещало ночным охотникам проливать слишком много крови и сеять смерть в заметных для города местах, например на рынках, в кабаках, тавернах — везде, где может быть скопление людей. Говорят это соглашение было заключено с герцогом Нарсом Альгером много столетий назад.

— Они убили не только Талонэль, но и невинную, совсем непричастную к этому вопросу девушку, — заметил я. — И скажи мне, Флэй, если бы человек убил или тяжело ранил, допустим, твоего друга-вампира, что бы ты сделала?

— Я бы убила его. Убила бы больно, — не задумываясь ответила она. — Закон мести за друга никто не отменял.

— Вот! — я сжал ее руку. — И, желая убить Зейрона и его приятелей, я руководствуюсь тем самым законом мести. И еще законом чести. Ты же понимаешь, что случившимся брошен вызов лично мне?

— Райс, мальчик мой, вызов брошен не только тебе, но и мне. Не думай, что сейчас я на стороне Зейрона и нашего клана. Я на твоей стороне, но пока думаю, как это сделать правильнее, — она отбросила плащ, которым укрывала ноги и свесила их с кровати. — Ты один не справишься. Знаю, ты очень сильный. Но Зейрон не один. Жаль, ко мне еще не вернулись все силы. Я обязательно пойду с тобой. Они бросили вызов тебе и мне, но это не так важно. Важно то, что ты — мой мужчина!

— Флэй! — я даже опешил от ее несколько неожиданных слов.

— Да, Райс. Я считаю тебя своим мужчиной, хотя между нами еще ничего не было, — она встала с постели.

— Будет… — прошептал я, обняв ее прохладное и гибкое тело. — Обязательно будет! Я этого очень хочу!

— Пожалуй, знаю, где их искать, — вампирша запрокинула голову, позволяя целовать ее в шею. — Сейчас пойдем туда. Не представляю, чем это кончится, но это наша с тобой охота. Я одного только боюсь…

— Чего? — придерживая за затылок, я повернул ее голову так, чтобы видеть большие, серо-голубые глаза Флэй, в зрачках которых таились рубиновые искры.

— Того, что на самом деле могу полюбить тебя. Может быть это уже случилось. А ты… — она поджала губы, потом проговорила будто через силу. — А ты все думаешь об Ольвии Арэнт. И еще я боюсь, что та эльфийка была права: ты окажешься тем, о ком она говорила. Мастером обольщения. Ведь ты можешь бросить меня так, как это сделал с ней.

* * *

На четырех лапах Ольвия вбежала в палатку. От боли, пронзившей левый бок, хотелось выть, яростно