чем то, где живем мы, не имеют тела, но их можно проявить в нашем мире. Духовные имеют разум, не всегда людской, орочий или троллий, но это уже не извращенная логика инопланных. А те в свою очередь существа из других миров, других планов. Они могут быть малоотличимы от духов, а могут иметь столь явные различия, что даже ребенок увидит разницу.

Помолчав он продолжил:

– Еще я понял, что тот дух ранее был человеком, точнее, – поправил шаман сам себя, – разумным, что ходил по земле. Так же он скорее всего уже приходил в наш мир, что странно, потому что фигура у него не похожая ни на псов, ни на орков, троллей или людей и либо он из еще более древних рас, о которых мы ничего не знаем, либо он сильно изменился там, где все это время обитал.

На мгновение задумавшись, Грок озадачился: зачем потребовалась духу утягивать к себе тела жертв? Никакой пользы это не принесет, значит просто глупое действие, не поддающееся логике, или тут что-то, чего шаману знать не дано. В любом случае, придется выманивать духа и запечатать. Нужно лишь провести ритуал.

– Мне нужно какое-то животное, чем целее и здоровее, тем лучше. Хищник, крупный, может волк или большая собака. Она послужит сосудом, который удержит духа. Полдюжины серебряных пластин, расклепанные монеты подойдут, веревка, можно очень тонкую, локтей триста, ветки ясеня или дуба, еще молодые, и кусок гранита с кулак размером, но лучше немного побольше. Птицу какую принесите, живую, бочку с водой и дров хвойных побольше.

– Где будешь проводить ритуал?

– Лучше всего где-то в стороне от предыдущих мест убийств и подальше от храма, думаю за городом сразу, на северной стороне, там как раз тень сейчас.

Через колокол все было доставлено туда, куда указал шаман. Сам он неспешно собрал костер, добавил несколько пучков различных трав, что собрал вокруг и вынул из сумки, а затем стал разводить огонь, напевая песнь на орочьем. Вот несколько искр упали на просмоленные поленья и тут же заплясал веселый огонек, пока несмело, но с каждым вздохом набирая силу и уже через свечу пламя яростно гудя пожирало все, до чего могло дотянуться. Взяв веревку, Грок разрезал ее на две неравные части и аккуратно поместил те в бочку с водой. После зарезал курицу и облил кровью каждую из расклепанных монет, оставив их недалек от огня, чтобы сохли. Вокруг костра он воткнул полдюжины ясеневых веток, обрезанных так, что казалось выросло несколько маленьких деревьев, потом ножом откопав по неглубокой ямке между ветками, положил в них серебряные пластины, залитые высушенной кровью, и закончил формировать удерживающий круг тем, что в каждую из ямок положил по перу их хвоста курицы. Все это он делал непрерывно, напевая песни, что всегда пели его наставники шаманы. Затем он, вынув веревку из бочки, привязал один из концов к поясу, а другой к белому куску мрамора, поместив тот под воду. Закончив с приготовлениями, Грок вышел из круга, что образовывали ямки и ветки, и стал ждать.

К полудню, когда тени становилось все меньше, он почувствовал именно то, чего ждал все это время. В очередной раз зайдя в круг, чтобы подкинуть дров в костер, он ощутил, что неимоверно хочет спать, и именно это чувство заставило его встрепенуться. Тварь пришла. Не медля ни мгновения он полоснул ножом себе по ребру ладони, выпуская свою кровь, провоцируя тварь на нападение. И это сработало, ведь кровь и плоть человека была для нее всего лишь пищей, а вот добровольно отданная позволяла получить много больше. Позволяла отнять жизнь.

Чем отличается магия шаманов от всех остальных? Тем, что зачастую они пускали духов в себя, становясь одержимыми. И именно это сделал Грок, пустил тварь в себя. Стоило ей попала в тело полукровки, как та оказалась зажата в тисках воли, что ранили ее, вытягивали силу. Удерживаемая шаманом она не могла ничего сделать, только получать все новые раны и слабеть, и это вывело ее из себя, заставило рваться, крушить оковы. От неожиданности орк чуть не потерял контроль. Это было больно, больнее чем что-либо из уже пройденного орком. Из последних сил шаман потянул веревку и стал ей обматываться. Мокрая, при прикосновении к коже она с шипением высыхала, опутывая тварь, что была запечатана внутри тела шамана, даря облегчение и не позволяя превратиться в кровожадного монстра. Сколько он боролся с ней он не знал, опомнился лишь в тот момент, когда в его руках оказался камень, что до этого лежал в бочке. Его руки, ноги, шей, торс, все было опутано паутиной веревки, вот только это уже не была обычная веревка, что сплели из травы. Это была серебряная нить, которая вспыхивала в разных местах, словно звездное небо. Вот только шаман не восторгался зрелищем, ему надо было спешить. Камень был слишком мал и не подготовлен, чтобы сдержать такого мощного духа.

Прикрыв глаза, Грок стал быстро проговаривать слова, что не раз слышал в исполнении учителя и на которые сейчас надеялся. Оставалось только верить, что древний как сам мир приказ заставит тварь служить.

К сожалению, ничего не вышло, ветки ясеня вспыхнули, сгорая точно также, как и серебряные пластины. Оковы затрещали, и орк упал на колени, из носа потекла кровь, в глазах потемнело. Понимая, что уже ничего не сможет сделать с тварью, он из последних сил рванул к огню. Паутина веревок вспыхнула как пух, подожженный мальчишками из озорства, сгорая быстро, бесследно, и, как сейчас казалось шаману, безболезненно. А вот для твари это было не так. Паутина была клетью и сдерживала ее, когда тварь раз за разом стремилась вырваться, а вот горящая паутина обжигала ее, заставляя ту забиться как можно глубже, сжаться, скрутится в клубочек и выть от боли. Запирающий круг выгорел, клеть из нити тоже сгорела, от оков воли не осталось следа в тот момент, когда орк упал, все что оставалось шаману, это подхватить ту, что начала понимать, что ее больше ничего не сдерживает, и последним усилием запихнуть в крупного волкодава, которого