— Так что, дашь гитару поиграть? — один из люберов сделал грозный шаг в сторону парня, который уже приготовился обороняться, выставив гитару вперед. Драться он точно не умел. Так, дело плохо. Я подошел к Леньке и встал к нему, спина к спине, пытаясь загородить его как можно больше. Сейчас начнется… У этих точно не только кулаки при себе, наверняка где-то и ножи имеются.

Внезапно раздался резкий окрик. Все вздрогнули. Ленькин товарищ от неожиданности выронил свою консерву, обернутую в авоську, которой он уже прицелился в голову приземистому, но очень плечистому парню в майке.

— Атас, пацаны! — зычным голосом насмешливо крикнул, обращаясь своим, любер, который спрашивал у Леньки про пульверизатор.

Мы обернулись.

Глава 12

Нежданная встреча

К нам приближался долговязый худой брюнет. Это на его окрик мы все среагировали. Я признал этого парня: кажется, это был тот самый военнослужащий, который целовался с девушкой у станции метро «Парк культуры» незадолго до того, как я заприметил на скамейке Вальку с другом. Парочка выглядела влюбленной и очень-очень счастливой. Я заметил, что девушка потом пошла в метро, несколько раз оглянувшись, улыбнувшись и помахав возлюбленному рукой, а парень, посмотрев ей вслед и тоже улыбнувшись, пошел в парк чуть впереди меня. На нем была армейская парадная форма, какие-то лычки на погонах (я в них не разбирался) и держался он очень уверенно и серьезно, хотя и выглядел весьма добродушно. Парень подошел к нам и абсолютно спокойно сказал, обращаясь к люберам:

— Здорово, парни! В чем проблема? Закурить нет, не курим. Разве что пивка можем предложить, но вы вроде за спорт, здоровье и не пьете?

На душе у меня почему-то сразу полегчало. Стало ясно, что пришла подмога. Было понятно, что если придется драться, то этот армеец нам поможет. Люберов было четверо, и нас теперь — тоже. Ленька, хоть и маленького роста, и хилый, в отличие от Вальки, но в стороне тоже стоять не будет. Да и парень, подошедший к нам, кажется, физически хорошо развит, несмотря на худобу. Явно где-то занимался борьбой.

— А ты кто такой, солдатик? — ощерился один из люберов, самый борзый на вид, тот, что разминал костяшки пальцев. — Шагай себе дальше, раз отпустили в увольнение погулять.

— А я уже в бессрочном увольнении. Сегодня дембельнулся. Только я с друзьями сначала пообщаюсь, а потом — и на дембель, — все так же ровно и спокойно, не повышая голоса, сказал парень. Почему-то его лицо показалось мне очень-очень знакомым. Как будто я когда-то его знал. И голос, спокойный и уверенный, слегка с хрипотцой, я уже где-то слышал. — Отдайте гитару им, пацаны. Они в общежитие опаздывают, а нам еще пообщаться надо.

— С друзьями? — недоверчиво протянул один из люберов. — Эти двое что, твои друзья-неформалы? Вот этот, — он кивнул на меня, — еще может быть твоим друганом. А с каким это пор дембеля дружат с хиппи? Ты же на военной службе был, а хиппи — вроде как пацифисты? Два года рядовой Советской Армии плац топтал, а после дембеля — сразу в хиппи подался? И давно вы дружите?

— Уже сержант, а не рядовой, — мирно поправил его парень, показывая на лычки. — А я за дружбу между всеми хорошими людьми.

Было хорошо заметно, что сержанту явно не впервые приходилось вести подобные диалоги. Мне почему-то показалось, что из него получился бы отличный психолог или преподаватель в школе для трудных подростков. Он отвечал спокойно, даже чуть-чуть лениво и не велся на провокации. Может, до армии он уже успел поработать педагогом? Его карие глаза смотрели внимательно и напряженно, тщательно оценивая обстановку.

— И как зовут твоих друзей, сержант? — борзый не унимался. — Представишь?

— Да запросто! Тоха, Коля, Серега, мы в одном дворе выросли, — парень быстро сориентировался в ситуации и поочередно показал на нас рукой, придерживаясь все того же ровного и доброжелательного тона. Здорово, кстати, сто лет вас не видел. Как дома дела, все в порядке? — он поочередно пожал всем нам руки, двигаясь ловко и уверенно, так, чтобы ни в коем случае не повернуться к компании люберов спиной. Мы кивнули и пробормотали что-то вроде: «Да все нормально!», естественно, не став говорить, что видим его впервые. — Извините, чуть припоздал — девушку провожал.

Кастета и банки в авоське у парня явно не было, но явственно ощущалось, что попадать ему под руку не стоило — мог вырубить одним ударом ребра ладони по шее. Да и нас теперь было четверо — столько же, сколько и качков из подмосковных Люберец. Мы с Ленькой все еще стояли рядом, спина к спине. Я машинально ощупал в карманы в поисках хоть какого-нибудь оружия. Только на кулаки мне рассчитывать явно не стоило — драться я не умел. Но ни кастета, ни хотя бы чего-то тяжелого карманах, естественно не было. Пальцы нащупали лишь паспорт, студенческий билет, проездной, да какую-то мелочь на ситро.

Я тихонько, чтобы не привлекать внимания, осмотрел землю вокруг. Ну хоть бы какой камень или палку найти! Тут я впервые пожалел, что в детстве родители отдали меня в секцию плавания, а не на карате или бокс. Плечи-то у меня развитые из-за плавания, но как бить кого-то, я упорно себе не представлял. Да и дрался я в последний раз, наверное, еще в садике. Умученным дифференциалами ученикам физико-математического лицея, в котором я учился, было точно не до драк. Занятия в школе нередко заканчивались часов в шесть, а то и позже. После восьмого урока я мечтал только о том, чтобы доехать до дома, поесть и скорее сесть за любимый компьютер.

Гопников у нас во дворе тоже не было, поэтому выяснять отношения было не с кем: мы с родителями жили в хорошем жилом комплексе с закрытой территорией. В школу меня отвозила на машине мама, забирал отец, класса до седьмого. Потом я начал ездить самостоятельно на метро: лицей находился на другом конце города. Когда я выходил из школы, чаще всего уже было темно. К станции метро нужно было пройти через парк. Но почему-то «закурить» или «одолжить телефон позвонить» у меня никогда не просили. Наверное, я выглядел таким замученным учебой очкариком, что меня просто жалели. Или как-то так сложилось, что повезло. У пары одноклассников, случалось, отбирали телефоны, но меня