Шрифт:
Закладка:
— Ты когда-нибудь думал, в какой момент всё пошло ко дну? — спрашиваю, разглядывая свои пальцы. — У нас.
— Думал.
— Поделишься?
— Наверное, когда наши ссоры из взаимных претензий перетекли в стадию перехода на личности.
Киваю соглашаясь. Пожалуй, так оно и есть. Это случилось пару лет назад.
— Мы погрязли в бесконечных унижениях, при этом задевая близких людей, — продолжает Богдан.
Раздраженно закатываю глаза.
— Говори правду. Сам сказал, начистоту. Ты имеешь в виду меня?
— По большей части, — соглашается, складывая руки на груди.
— Я… попрошу прощения у твоей мамы.
— Как знаешь, — равнодушно пожимает плечами и склоняет голову набок. — А ты, что думаешь? Почему мы сейчас там, где оказались?
— Может, потому что кто-то ушел не объяснившись?
— А ты подала на развод, — чуть пригибается к столу. Глаз не отводит от моих губ.
— Ты ушел, — повторяю и тоже наклоняюсь. Наседаю.
Сверлим друг друга взглядами.
Между нами расстояние не больше метра, а кажется, что целая пропасть. Бездна из боли и невысказанных обид.
— Я ушел, чтобы вернуться, — произносит тихо. — Ни словом не обмолвился про развод. Люди иногда разъезжаются, чтобы подумать, осознать свои ошибки и снова стараться их исправить. Так бывает. Для того, чтобы любить друг друга не обязательно быть сросшимися близнецами. Мы оба пришли к выводу, что были не правы. Практически помирились…
— А потом ты привел в наш дом женщину, — вдруг вспоминаю.
— Лана пришла сама, в окружении моих друзей по клубу. Я всего лишь проявил гостеприимство и сделал бы так снова.
Смахиваю с глаз непроизвольную слезу, пока он продолжает тихим голосом:
— Ты заявилась сегодня с признанием в том, что целовалась с другим мужиком. Сообщив при этом, что тебе это было приятно. Мы поговорили и все обсудили. Я тебя понял, по крайней мере, постарался. Так ведут себя взрослые люди.
Резко отшатываюсь. Его слова шокируют и заставляют задуматься. Снова винить себя?!
— Развестись мы бы всегда успели, Ян, — добавляет. — Аннулируй иски.
— Я не могу, — качаю головой.
Отец не простит. Всё зашло слишком далеко. Ситуация патовая. Вперед страшно, а назад уже никак.
— Ты заставляешь меня подать ответные, — грозится. — Твой отец на протяжении десяти лет вставлял мне палки в колеса. Сначала тем, что хотел вместо пяти миллионов долю в нашем бизнесе. Затем пытался выбить меня из седла, договорившись с администрацией и лишив Газснабкомплект ежегодных контрактов. Я долго терпел, но своих детей Шацким я не отдам. Услышь меня, пожалуйста. Я пойду по головам за них.
Душа скатывается в ту же пропасть. По головам пойдет? Включая мою?
— Отвези меня домой, пожалуйста, — прошу поднимаясь. — Я устала это обсуждать.
Молча одеваемся, выходим на улицу и в полнейшей тишине усаживаемся в машину. Богдан часто курит в приоткрытое окно, а я смотрю прямо перед собой.
Подъехав к дому, сложившийся вакуум в салоне, к сожалению, рушится.
В груди неимоверно колется острое разочарование. Кажется, сейчас я зайду в дом, скину с себя одежду и на меня лавиной повалятся все прожитые за вечер эмоции, в которых я непременно захлебнусь.
Я хочу, чтобы этого дня вовсе не было.
Пусть, с одной стороны, мы наконец-то поговорили и многое стало понятным. С другой — на губах все ещё чужой вкус, и я ничего не могу с собой поделать — ощущаю себя предательницей.
И как с этим быть?
Уже привычно скидываю вину на шампанское и чувствую, как по щеке бежит одинокая слеза, которую я поспешно стираю кончиками пальцев.
— Ты чего? — спрашивает Даня.
Прикрываю лицо ладонями и мотаю головой. А потом резко разворачиваюсь к нему.
— Сделай для меня одну вещь, — прошу надрывно.
— Какую?
— Поцелуй меня, пожалуйста.
Жду от Соболева чего угодно.
Слов, что после другого мужчины меня целовать противно. Или холодного отказа. Но того, что его правая рука незамедлительно обхватит мой затылок, никак не ожидаю.
Жесткие губы касаются дрожащего рта, и я всхлипываю.
Боже, спасибо, что он не отказался! Это бы меня убило.
Богдан целует привычно. Так как надо. Словно я все еще полностью принадлежу ему. Впервые в жизни запах Мальборо мне нравится. Да я в восторге от него!
Его язык раздвигает мои губы и толкается внутрь, на мгновение замирает, будто хищник чует соперника. Мощное тело напрягается и вибрирует.
— Пожалуйста, — шепчу, немного отстраняясь. — Пожалуйста.
Размещаю ладони на колючем лице, и сама придвигаюсь к тёплым губам. Покрываю их короткими поцелуями, пытаясь взять себе их горечь, чтобы навсегда вычеркнуть из памяти любые другие.
Даня будто бы сдаётся и берет инициативу на себя. Словно бульдозер вспахивает мой рот горячим влажным языком и жадно кусает, собирая чужой вкус по миллиметрам. Думает, что наказывает, жестит неосознанно, а на самом деле избавляет и исцеляет.
— Сравниваешь? — спрашивает, опасно дыша и освобождая из объятий.
Мотаю головой.
Во мне столько облегчения, что он меня сейчас ничем не обидит.
— Нет, — говорю, отворяя дверь и ловя на растерзанных губах порыв ветра. — Стираю из памяти, — еле слышно добавляю. — Пока.
Богдан нервно кивает, и только я открываю ключом калитку, автомобиль срывается с места.
Окончательно успокоившись, готовлюсь ко сну и прокручиваю в голове наш разговор. Во многом Соболев прав. Мне действительно нужно было разобраться.
Моя импульсивность сыграла в минус. Но сейчас это не имеет никакого значения.
Надо как-то жить дальше. Без него.
Глава 23. Яна
На следующее утро сразу после завтрака собираюсь к родителям.
Облегченно вздыхаю, когда перед домом не обнаруживаю машину отца. В последнее время встречаться с ним совершенно не хочется. Его угрозы и странные поступки меня обескураживают и беспокоят, а высказать всё напрямую… вероятно, смелости не хватает. Мне всегда было проще не обращать на них внимания.
— Привет, — здороваюсь с мамой, проходя на кухню.
Разглядываю тарелку с фруктами на столе и по привычке хватаю зеленое яблоко.
— Привет, Ян, — отвечает мама, кивая на стул. — Как ты? Завтракать будешь?
— Нет, я уже поела. У меня всё нормально, — если так вообще можно сказать, думаю про себя. — А дети где?
— Наверху. Ждут не дождутся, когда поедут к отцу.
Прячет усмешку за кружкой с кофе.
Немного поразмыслив, всё же усаживаюсь за стол, придвигаю к себе графин с соком и высокий стакан.
— Мам, может, ты поговоришь с отцом по поводу исков? — осторожно спрашиваю. — Ну, что я буду делать с заправками?
— Наймешь управляющего, — раздраженно отставляет кофе. — Все так работают.
Качаю головой.
— Ты забываешь, что я прожила с Богданом много лет. Ни один управляющий не сможет вести бизнес
